Виктор ПЕТРОВ
КАБЛУКАМИ СБИВАЯ ЛУНЫ...
ДНЕПР
Разошлись по Днепру
И стоим супротив.
Умереть не умру,
К небу взор обратив.
Там не ангел, а бес
Нарезает круги,
И всё круче замес,
Где ни вздоха, ни зги.
Ты не брат, кровный брат,
А заклятый мой враг,
Что обманут сто крат
Наущением врак.
В сорок третьем – вот здесь! –
Переправа была.
Так зачем же ты днесь
Хочешь сгинуть дотла?
Изуверам не верь,
Жить иначе начни.
Не людина ты – зверь,
Братка мой, да очнись!
Мнит Европа во снах:
Dranq nax Osten опять –
Пусть идёт она нax..!
Мне стоять, устоять…
Правый берег займу
Потому что я прав.
Быть – как есть – посему
У других переправ.
Берег правый, а он –
До Британских морей,
И тому есть резон:
РККА всех сильней!
Из рабочих-крестьян
Вышли мы – и шагнём,
Чтобы вражеский стан
Выжечь лютым огнём.
ВЫБОР
Имеет жизнь в самом себе Христос,
И под венцом кровавится чело,
А на кресте не зря опорный скос
Качнулся, как весы, – добро и зло
По обе стороны… Где хочешь, будь –
Ты выбор сделал, это выбор твой:
Затянута бронежилетом грудь,
И передёрнут на ходу затвор.
КАМЕНЬ ЗАВЕТА
Поляки засели в Кремле
И с Русью почти совладали,
Но камень лежит на Валдае,
То камень завета – кремень!
Поднимет кто камень – и враз
Кончается русская смута,
И конь, буде спутан, – распутан,
И ворог уже не горазд
У русского землю отнять,
И должен уйти восвояси.
И месяц над родиной ясен,
И солнцу сиять, воссиять!
Так это во славу копьё
Георгий заточит о камень –
До искр, до остра... Да и канет,
Как в омут, пришельца враньё.
А гром колокольный о том,
Кем изгнан был враг подчистую,
Гремит на Руси – повествует
Великий Иван под крестом.
ИЗБА-КНЯГИНЯ
Ясный сокол, мы с тобой не сгинем,
Оглядимся в стороне лесной.
Деревенская изба-княгиня
Встала честь по чести предо мной.
А вокруг затопленные травы,
Здесь идти – не выйти никуда.
У кикиморы напьюсь отравы,
Следом – обрыдается вода.
Месяц на земле идёт на убыль,
Месяц в небе народился вновь.
Я серебряный бросаю рубль –
Ставлю на возвратную любовь!
Ну, а проиграюсь подчистую,
Нет вины, случилось так само.
Всё одно – объятьем арестую,
Выжгу поцелуйное клеймо!
Ты зазря коришь, деревня Княже,
Аль меня забыла, али груб?!
Петухи твои из третьей стражи
Пусть кричат – не оторвут от губ!
Завлекла изба сосновым телом,
Источая берендеев дух.
Стану невообразимо смелым
И заветное высказываю вслух.
Залетел далёко сокол ясный:
Краше нет окрестной красоты,
И приманивают платьем красным
Две рябины – деревце и ты.
Осень сыпанёт на плечи охрой,
Ставни изумлённые всплеснут.
Под твоей ногой крылечко охнет,
Я вослед войду, останусь тут.
ВОКЗАЛЬНАЯ БАЛЛАДА
На вокзал идёт всегда:
Станет и стоит – чумной.
Голос объявляет поезда,
Голос больше не родной.
Фонарей вокзальных сверк
Не разлук ли верный знак?
Разошлись уже навек –
Не уйти ему никак.
Поезда, вы, поезда,
Стуки, перестуки, стук…
Этот голос никогда
Не доверит он листу.
Всюду голос втайне с ним,
Этот голос – жизнь его,
Заклинание «сим-сим»
Не откроет ничего.
А открыть хотел бы дверь,
Где теперь его не ждут,
И ревёт в нём дикий зверь,
Но последний есть редут.
И выходит на перрон –
Не сдаётся, насмерть стал,
Здесь стоит и бредит он,
А перрон – как пьедестал.
Кто бы что там ни сказал,
Раз любовь свою не спас,
Он приходит на вокзал
Слушать голос, как сейчас.
КАРА
Молитва удержала на краю,
И вне себя – от мира ли сего –
Он пред иконой проклял дочь свою
За то, что не желала знать его.
А было так... Он жил до сорока,
Как все живут, и не сходил с ума,
Но горло перерезала тоска
О женщине внезапной, как зима.
Сойти с ума – перешагнуть порог,
И, что лелеял, пусть горит огнём!
Хотел опомниться, уже не смог:
Пустыня снежная вокруг и в нём.
Что может сумасшедший... Ничего.
И бился он в падучей на снегу,
И звал на помощь Бога своего,
И Бог ему ответил: «Не могу
Спасти... Ты должен сама себе помочь –
Молись и веруй в то, что было, есть...».
А были у него жена и дочь.
Вернулся к ним. Навстречу дочь – как месть.
Зима раскаялась. Не снег, а пух
Удушьем забивал гортань вконец.
Он думал, говорить боялся вслух,
Что смилуется дочь, ведь он – отец.
Сказала дочь: «Ты опоздал и прочь
Иди... Какой ты мне отец! Другой
Содержит нас, теперь его я дочь,
А ты гоняйся за пургой.
Семья есть у него, да что с того,
Когда он заменил тебя мошной;
Твоя жена теперь жена его...
Такая жизнь... Мы не хотим иной.
А дом?.. Твой дом теперь уже не твой,
Другой бывает здесь и спит тайком:
Прямых путей короче путь кривой –
Довольна я, отец, другим отцом.
Зимы твоей – как не было и нет,
И поделом тебе, мы ни при чём.
Я знаю жизнь. Мне скоро двадцать лет.
Прощай, отец... Гори, отец, огнём!».
Он понял всё – зовётся светом мрак:
Жена и есть жена, чужая плоть,
Но дочь, родная дочь... Да как же так?!
Прости его, безумного, Господь!
Прости... Он взял икону со стены
И проклял чёрными словами дочь,
И плюнул на посулы сатаны,
Что звал за край... Пошёл от края прочь.
...Проклятье снимет с дочери потом
И, не забыв, забудет о зиме,
И осенит раскаянье крестом,
И устыдится, что в своём уме...
ГОСТИ
Каблуками оттиснув луны
На твоём ледяном крыльце,
Мы – натянутые, как струны,
И с решимостью на лице –
Мы с товарищем да вдвоём
Заходили в нагретый дом,
Тайно думая о своём.
Куролесили, оба юны,
Каждый в жизни всего хотел.
И гудели и пели струны
Нерастраченной силой тел.
Шли по дурости, не со зла…
Рассадила вблизи тепла
И по-женски умней была.
Мы любили тебя, как любят
В первый раз и в последний раз.
Эти губы кого пригубят,
Выбираешь кого на глаз?
А другой – он и есть другой,
Чтобы сердце зажать рукой –
И лицо остудить пургой.
«Выбирай!». И в ответ сказала:
«Если так, пусть и будет так.
Я хочу, чтоб судьба решала».
И метнула для нас пятак.
Эта шутка всерьёз была:
Друг – на решку, я – на орла!..
Но монета не так легла.
Полетела ребром монета
Прямо в щёлочку на полу!..
Отрезвила случайность эта,
Обернула спиной к теплу.
Не упавший плашмя пятак –
Что за диво? Такой пустяк!
Только наш разговор иссяк…
Каблуками сбивая луны
На твоём ледяном крыльце,
Мы – расстроенные, как струны,
С отрешённостью на лице –
Мы с товарищем да вдвоём
Покидали нагретый дом
И не думали о своём.
ЧЁРНЫЙ КОФЕ
Она любила чёрный кофе
Под сигарету натощак.
И с нею жил, как на голгофе,
А что ни делал, всё не так.
Чуть свет сидела на балконе,
Витая непонятно где,
И чашка грела ей ладони –
И как такую углядел?!
Одетая в его же свитер,
Уже не замерзала здесь.
Но между тем любовный свиток
Развёрнут и прочитан весь.
Обхаживал: «Давай меняйся!..
И лучше – с завтрашнего дня.
Чего ты маешься? Не майся!
Да ты возьми пример с меня».
Он в парке бегал круг за кругом
Невесть зачем, невесть куда...
А вслед неслась воронья ругань –
Вослед ругаются всегда.
И брал такую на слабо он,
И брал такую на испуг!
Она смеялась над собою:
«Меняться поздно, милый друг».
И добавляла, что зависит
И не изменится никак...
И тосковали даль и выси
Под сигарету натощак.
Ему претили дым табачный
И запах кофе заодно.
Балкон казался местом злачным –
Отстой и горьковское «дно».
На Горького он вообще-то
С подругой жил... Что есть, то есть.
Исправить бы такую – тщетно:
Её настырность – бабья месть.
Не зря ли ором и скандалом
Ему перечила во всём,
Могла и круче засандалить,
Настаивая на своём.
Себе он выход не измыслил,
Неведомым путём ведом,
И, от зависимой зависим,
Терпел гоморру и содом.
А чёрный кофе с никотином
В него вселяли злой резон:
Себя он чувствовал кретином –
Зависим был... Срывался он.
Но вырваться не мог из круга
И лишь метался, так – не так,
И кофеманила подруга
Под сигареты натощак.
* * *
Степная даль клубится возле окон,
И четверят копыта: «да» и «нет».
Тебе ли до того сейчас?! Ты в кокон
Скукожилась, и белый свет – не свет.
С какого пьёшь пятерика и худа?
Оставь стакан, негодница, не пей!
Зачем ты заливаешься, лахудра,
Под золотое ржание степей?
Смотри, какие за рекою виды
И звёзды сходятся не зря для нас.
Обиды что?! Придумала обиды,
Опомнись – белый свет же не погас!
Твоих очей затравленные взоры
И жгут, и мучают, суля конец.
И ужас весь последней нашей ссоры
Рассёк ножом слияние сердец.
Готов я уподобиться елею,
Чтоб отвести от пагубной черты.
Тебя жалею... Знаешь, как жалею!
Да только что же ты?.. Ну, что же ты?!.
ВЕЧЕРНЯЯ ЗВЕЗДА
Мы сошлись, Валерия Сергеевна –
Прочие Валерии не в счёт.
Замерзал на северах... Согрей меня,
Даром ли к тебе одной влечёт?
Что нам разговоры разговаривать,
Если вечер засветил звезду
И составы на Ростов-Товарную
Следуют на медленном ходу?
Громыхает порожняк растянутый –
Не вагоны, а пустые дни.
Я другим хотел бы стать... И стану им,
Потому как мы одним-одни.
Обрыдался город зимней слякотью,
Чувства – неразменный мой пятак.
Натворил сглупа всего и всякого:
Кто бы разобрался – так? не так?
Моему желанию ответствуя,
Ты нашлась, незнаемая, вдруг…
Не ищу богатства и известности,
Если рук твоих замкнулся круг.
Денежку подбрасывал у Дона я
И орла удачи загадал.
Глубина очей твоих бездонная
Завлекла, уводит за года.
Что случится, я того не ведаю,
Но хотел бы, многого хотел!..
Только мысли у меня безвредные,
Остаются мысли не у дел.
Распрощаюсь и скажу: «До скорого!..».
Знать не знаю, свидимся когда,
Потому как вырываю с корнем я
Чувства те, что вяжут навсегда.
Не хочу тебе доставить бедствия,
А составить счастье не могу.
Что поделать и куда же деться мне?
Проще бы солгать, но вот не лгу.
Будем живы – будет по-хорошему,
Разве мы не строгих правил, да?
И сирень сорит на счастье крошевом,
И взошла желанная звезда.
г. Ростов-на-Дону
Любезные Светлана и Михаил -
Донской поклон Волге и Двине!
Виктор
Очень ладные, крепкие, что крепления на оси земли стихи Ваши! Песенные и необычные. Это новый виток в Вашей Поэзии:
По обе стороны… Где хочешь, будь –
Ты выбор сделал, это выбор твой:
Затянута бронежилетом грудь,
И передёрнут на ходу затвор.
Благодарю. СВЕТЛАНА ЛЕОНТЬЕВА
Дорогой Виктор!
Поздравляю со 100-летием "Дона"! Последняя треть биографии журнала связана с твоим именем -
ты аксакал среди главных редакторов литературных изданий. Честь тебе и хвала!
У нашей "Двины" в декабре тоже сотня, - правда, только номеров...
ДвИНа - ДОН - такая вот музыка.
М.П.
Признателен всем входящим! А тебе, любезный друг мой Михаил, так особо - ты лучше многих чувствуешь и понимаешь строку. По случаю апрельский поклон от журнала "Дон" как автору и члену редколлегии за труды! Для непосвящённых: в апреле 1925 года под началом Фадеева вышло в свет наше издание, тогда ещё "Лава"... Первые 100 лет! Будем живы.
Дорогой Виктор!
Любо видеть тебя вновь на этом рубеже - сайте "День литературы"!
Много в подборке звонких и горьких строк. Но все они от жизни, а потому принимаю и те, и другие. Однако особенно глянулись вот эти:
Правый берег займу
Потому что я прав.
Быть – как есть – посему
У других переправ.
Берег правый, а он –
До Британских морей,
И тому есть резон:
РККА всех сильней!
Из рабочих-крестьян
Вышли мы – и шагнём,
Чтобы вражеский стан
Выжечь лютым огнём.
МИХАИЛ ПОПОВ