Владимир КОЗЛОВ. ТАЙНАЯ МИССИЯ ГАВРИИЛА ДЕРЖАВИНА. Поручик и мятежник

 

Владимир КОЗЛОВ

ТАЙНАЯ МИССИЯ ГАВРИИЛА ДЕРЖАВИНА

Поручик и мятежник

 

Емелька с Катилиной – змей;
Разбойник, распренник, грабитель
И царь, невинных утеснитель, –
Равно вселенной всей злодей.
 Г.Р. Державин
«Ода на знатность», 1774 г.

 

Гавриилу Державину, сыну мелкопоместного дворянина, в 1773 году исполнилось тридцать лет.

Почти все его сверстники-сослуживцы были майорами да полковниками, он же всё ещё ходил в подпоручиках.

Державин мечтал о блестящей карьере, и когда осенью в оренбургских степях заполыхал пугачёвский мятеж, подпоручик решил, что пришло время действовать решительно и смело.

Без всяких рекомендаций он явился к главнокомандующему Бибикову и попросился в секретную следственную комиссию.

Казань, куда в числе других офицеров прибыл Державин в конце декабря, была в панике: разъезды самозванца были замечены в шестидесяти верстах от города. Беженцы рассказывали о разорённых крепостях и усадьбах, о сотнях повешенных и расстрелянных, о разгроме под деревней Юзеевой отрядов генерал-майора Кара…

Державин занялся сбором оперативной информации, подготовил и заслал в пугачёвский лагерь лазутчиков, в освобождённой от мятежников Самаре провёл следствие и отправил в Казань первые партии захваченных в плен преступников…

7 марта 1774 года он выехал в дворцовое село Малыковку, лежащее в ста сорока верстах от Саратова, с секретным заданием устроить засаду на самого Пугачёва.

Будучи в розыске, беглый донской казак в Малыковке бывал не раз, имел здесь друзей, у которых прятался, и здесь же был схвачен солдатами по доносу крестьянина Герасимова в конце 1772 года.

Услышав, что за голову Пугачёва власти обещают двадцать пять тысяч рублей, Герасимов решил вновь попытать счастья и предложил следственной комиссии свои услуги по опознанию злодея. Генерал Бибиков предложение принял…

План был прост: после разгрома под Оренбургом Пугачёв кинется искать убежища в знакомых ему местах, придёт либо в раскольничьи скиты на Иргизе, либо в Малыковку, попадёт в засаду, будет опознан и схвачен…

Эта операция и была поручена Державину.

Подпоручик наладил целую сеть доносчиков, хорошо подготовленные лазутчики дежурили денно и нощно в нужных местах, но Пугачёв, потерпев под Оренбургом сокрушительное поражение от войск князя Голицына, кинулся не на Иргиз, не на Малыковку, а совсем в другую сторону – за Урал, в киргизскую степь…

Державин заскучал.

Он задумал было военную экспедицию по освобождению от мятежников Яицкого городка, собрал отряд из фузилёров, казаков и крестьян, запасся провиантом, выступил, но, пройдя несколько десятков вёрст, вернулся: генерал-майор Мансуров опередил его…

Весной 1774 года правительственные войска перехватили у самозванца инициативу. Пугачёвцы несли в сражениях огромные потери, к началу мая полностью лишились всей своей артиллерии, но предводитель их не думал сдаваться.

Захватив Белорецкие заводы, он приказал отлить новые пушки, увеличил за счёт местного населения поредевшую армию до шести тысяч человек и взял хорошо укреплённую крепость Магнитную…

Надежда на то, что Пугачёв кинется искать убежища в Малыковке, замаячила лишь 21 мая, когда генерал-поручик Декалонг под Троицкой крепостью нанёс восставшим очередное поражение: раненный в руку, снова лишившийся всей артиллерии, самозванец едва спасся с поля боя…

Державин приказал лазутчикам усилить наблюдение, сам по целым суткам не смыкал глаз, но вся работа снова пошла насмарку: Пугачёв, гонимый подполковником Михельсоном, пошёл на Казань…

В Малыковке стало неспокойно.

На одинокого подпоручика крестьяне, воодушевлённые неуловимостью самозванца, смотрели косо, дважды пытались поджечь его дом.

Ложась спать, Державин клал у изголовья заряженный пистолет…

Тем временем в трёх сражениях под Казанью Михельсон вновь разбил мятежников. Они бежали к Саратову.

Узнав от своих агентов об угрозе штурма, Державин послал донесение местным властям и был приглашён на совещание для обсуждения мер к обороне.

На совещании много спорили, горячились: одни предлагали ждать Пугачёва в городе, построив мощные укрепления, другие – за городом, чтобы встретиться с противником в открытом бою.

Державин готов был принять в руководстве боевыми действиями самое активное участие, но начальство внезапно вызвало его в Малыковку: составить рапорт о проделанной работе.

Рапорт был составлен и отправлен, новый начальник следственной комиссии генерал-майор Потёмкин работой подпоручика остался доволен и в ответном письме обещал ему почести и славу, «ежели злодей устремится в вашу сторону и зайдёт в сети, от вас приготовляемые».

3 августа Державин получил из Петровска, лежащего в девяноста семи верстах от Саратова, письмо секунд-майора Буткевича. Буткевич писал, что гарнизон взбунтовался, узнав о приближении мятежников, задержал на выезде из города возы с казёнными деньгами и архивами, офицер просил прислать на помощь «человек до ста».

Державин выехал.

Впереди пылил отряд казаков под начальством есаула Фомина.

Трясясь в кибитке по выжженной солнцем степи, подпоручик мечтал о подвиге. Он решил вывезти из Петровска не только возы с деньгами и архивами, но и пушки для обороны Саратова.

Фомин выслал разведку.

Ушли четверо, вернулись двое.

«В Петровске – Пугачёв!» – доложил Фомин.

Узнав об отряде Державина, идущем к городу, Пугачёв решил лично возглавить атаку. Когда на дороге показалась в пыли пугачёвская конница, подпоручик выскочил из кибитки и оседлал лучшего скакуна…

Казаки рассеялись.

Погоня продолжалась несколько часов. Державин видел, как Пугачёв настиг одного из его казаков и вогнал ему в спину дротик…

Весь следующий день ушёл на подготовку обороны Саратова.

Державин был подавлен неудачей с вывозом казённых денег и архивов, нервничал, ругался с комендантом города и готовился с честью встретить врага. Но судьба и на этот раз сохранила ему жизнь: взбунтовались малыковские крестьяне, вызванные им на помощь саратовскому гарнизону, и пришлось срочно уехать.

Саратов пал.

Пугачёв повесил всех дворян, попавших в его руки, выпустил из тюрьмы колодников и отдал город на разграбление…

Распустив ставший ненужным отряд малыковских крестьян, Державин поскакал в Сызрань просить помощи у генерала Мансурова. Ему дали двадцать пять гусар, пушку и послали усмирять бунтующие сёла…

25 августа в ста верстах от Царицына армия Пугачёва была разбита наголову. «На месте побитых более двух тысяч, живых взято тысяч шесть», – написал в рапорте главнокомандующему полковник Иван Михельсон.

Самозванец спасся лишь с горсткой казаков.

10 сентября Державин, закалённый в боях и походах, собрал в ночном лесу близ Красного Яра своих подлазчиков, приказал повесить у них на глазах недавно пойманного разбойника, дал каждому по пять рублей и пустил свору в степь – ловить Пугачёва: тот, по слухам, скрывался где-то на Узенях, между Волгой и Яиком…

15 сентября подлазчики вернулись, ведя под руки заросшего до глаз бородача, но это был не Пугачёв, а его полковник – Мельников. От Мельникова Державин и узнал о выдаче самозванца.

Увидеться с Пугачёвым ему довелось ещё раз в Симбирске, куда он приехал по личным делам к графу Панину, назначенному главнокомандующим.

В оковах по рукам и ногам, в грязном тулупе, со спутанной бородой, в которой блестела седина, произвёл он впечатление довольно жалкое. Едва войдя в комнату, пал на колени, звеня цепями.

– Здоров ли, Емелька? – спросил граф Панин.

– Ночи не сплю, всё плачу, батюшка, ваше графское сиятельство, – всхлипнув, сказал Пугачёв.

– Надейся на милосердие государыни.

Вспомнив бегство своё от Петровска, стыд и страх смерти, Державин, глядя на плачущего самозванца, испытал чувство удовлетворения.

За участие в боевых действиях особо отмечен он не был, получил лишь повышение в звании, но пугачёвщина оставила в его поэтическом сердце неизгладимый след.

Анализируя причины восстания, изучая документы, Державин пришёл в ужас от масштабов взяточничества оренбургских чиновников, произвола и казнокрадства.

А началось всё 13 января 1771 года в Яицком городке, куда с иконами в руках пришли казаки, требуя от властей выплаты задержанного жалованья…

До конца своих дней будет бороться Державин с чиновничьим произволом, и в памяти современников останется он не только прославленным поэтом, но и защитником обездоленных.