Андрей ПОПОВ. ГДЕ БЫЛО СТОЛЬКО ВОЛИ И ПОКОЯ… Поэзия

 

Андрей ПОПОВ

ГДЕ БЫЛО СТОЛЬКО ВОЛИ И ПОКОЯ…

 

* * *

Текла река, кудрявилась берёзка –

Переходил я с ними жизни поле.

И убежал из Троицко-Печорска,

Где должен был работать в средней школе.

 

Писала письма мне прокуратура,

Чтоб я вернулся – знал бы своё место.

А я мечтал войти в литературу,

Как автор социального протеста.

 

Пыхтел совхоз, коров мычало стадо, 

Во всём я видел признаки разлада.

И я писал, без прежнего жить надо,

Чтобы прочли – без Брежнева – кто надо.

 

Еще ни ипотек, ни отморозков.

Счастливая пора – пора застоя!

А я бежал из Троицко-Печорска,

Где было столько воли и покоя.

 

Смотрел поселок, как спешил упрямо,

Как убегал я, радости не пряча,

И как решал на всех дорожных ямах,

Что скоро будет всё совсем иначе.

 

* * *

Как будто ты не знаешь здешних мест –

Ворона над дорожным знаком кружит,

И никакого ангела окрест,

Окурки только и большие лужи.

 

Пойдем отсюда! А не то тоска

На сердце ляжет, как тяжелый камень.

Пойдем скорей!.. Но ангелов искать

Мы продолжаем темными глазами.

 

* * *

Во время вдохновения,

Азарта, куража

Раздай свои имения

Пропойцам и бомжам.

 

Пусть хмурые ханыги

Под трассой тепловой

Твои читают книги –

И носят свитер твой.

 

Спеша к помойной яме

И шуганув собак,

Решат они: «Стихами

Нельзя прожить никак.

 

Стихи немного значат,

Другое дело клей…» –

Вздохнут, под свитер пряча

Два ямба и хорей.

 

* * *

Какие-то стихи бы надо сжечь,

Как это сделал с рукописью Гоголь.

В них слишком неестественная речь.

Но разве скроешь, что сказал, от Бога?

 

Не страха ради и не вопреки

Судьбе тех слов не возвратить назад.  

Бог видит даже и черновики –

Не только рукописи не горят.

 

* * *

Напиши про Илона Маска…
                                                      Кто знает –

Вдруг прочтёт. И даже скажет тебе: «Браво!»

Только так и приходит земная слава,

А пройдет – и не жаль, всего-то земная.

 

Напиши попроще. Не лезь вон из кожи.

Но при этом весомо. С русской свободой.

Чтоб понятно было и без перевода,

Что у них не умеют так.
                                                А ты можешь.

 

Просто можешь. И никаких тараканов.

Подари их по-царски Илону Маску,

Чтоб ему о тебе сразу стало ясно –

Не играешь на бирже и фортепьяно,

 

Не играешь судьбою, не зная брода,

Не играешь со временем, что лукаво.

И хотя и проходит земная слава,

Этот Маск Илон не дает ей прохода.

 

СИНДРОМ КОРТАСАРА

В посёлке Арматура

Не знают Кортасара,

Флобера, Эпикура

И прочего кошмара.

 

Хотя литература

В почёте у посёлка.

У всех губа не дура,

Да не читают только.

 

Придут с работы хмурой,

Глядят кино устало,

Как опера из МУРа

Следят за криминалом,

 

Как хвалят жизнь барыги,

Как гибнут наркоманы...

Душа не просит книги –

Ни сказки, ни романы.

 

Здоровье и карьера

Важнее Кортасара,

Флобера и Бодлера,

И прочего кошмара.

 

СОЗЕРЦАНИЕ СТРЕКОЗ

Ни возводим, ни штурмуем дворцы,

Созерцаем мы полёт стрекозы,

Потому что мы с тобой мудрецы

Русских сумерек и снов Лао-Цзы.

 

Поглядим на стрекозу сквозь прищур

И на муху, что летает едва.

Много мудрости – опять чересчур,

По утрам опять болит голова,

 

Ноет сердце, сколько ни созерцай,

Ноет сердце от любой стрекозы…

Потому что это вам не Китай

Русских сумерек и снов Лао-Цзы.

 

МОНГОЛЬСКИЕ ЖАБЫ

Старик в дверях пивного паба,

Куда случайно я зашёл,

Назвал меня монгольской жабой.

Но я – не жаба, не монгол.

 

Я книг прочёл научных массу,

Узнал: у жабы серый цвет,

Низ желтоватого окраса.

Но у меня такого нет!

 

На теле, кроме бородавок,

Есть бугорки – и много их.

Я осмотрел себя до плавок –

Нет у меня примет таких.

 

Я книг прочёл научных массу,

Старик в дверях сказал мне ложь –

На монголоидную расу

Я абсолютно не похож.

 

Ни узких глаз, ни перепонок,

Ничем таким не знаменит.

И я заплакал, как ребенок,

От нанесенных мне обид.

 

Не смог в волнении сдержаться,

Но от обид я не зачах.

А сколько их, подпитых старцев,

Шумят порой на площадях!

 

А сколько их гостей почетных,

Борцов за разные права

Шумят на площадях Болотных,

Кричат нечестные слова.

 

Напьются в пабах крепким пивом –

И врут, не ведая стыда.

А врать нельзя. И некрасиво.

Да хватит квакать, господа! 

 

* * *

Так будет, верно, и в вечности,

Ход мыслей их повторим –

Они проклянут Отечество,

Вдохнув его сладкий дым.

 

И скажут: «Какого лешего

Здесь много дырявых крыш?!

Здесь много невзгод намешано,

Что сроду не промолчишь».

 

Пожалуются Всевышнему.

И повторится беда, 

Когда остаются лишними

Для Родины навсегда.

 

НЕКРОЛОГ

Всё земное тихо отлюбя,

Ты покинул мир словес и дела.

Подожди! Последняя труба

Прозвучит – к тебе вернётся тело.

 

Подожди! Другие ждут давно

Этот час. Наверное, рассветный.

Потому что тело как зерно:

Не умрет – не даст плодов… запретных.

 

* * *

Буду для вас навсегда я живым,

Сколько бы раз меня ни хоронили…

Все наши споры останутся в силе,

Если любили, то буду любим,

 

Если считали, что как-то не так

Я говорил о душе и народе,

То не умрет нечто странное – вроде

Кляксы разлада на поле бумаг.

 

В космосе вечности ветер светил

Мне донесёт моё смертное имя –

Помнят… И вспомню вас тоже – живыми.

Не полюбили пусть, я вас любил.

 

* * *

Бедный, богатый, скупой и крутой

Всем нам лежать под могильной плитой –

Мрамора или гранита.

Или же просто зарытым.

 

Добрый, жестокий, смазливый, рябой

Всем нам лежать под землёю сырой –

Лучше бы, если посуше –

Веря в бессмертные души.

 

Веря – они не какой-то салат –

Черви небесную плоть не едят.

Разве что черви сомненья

Этого стихотворенья.