Иван ЩЁЛОКОВ. КРАСНЫЙ ПОЯС. Поэмы

 

Иван ЩЁЛОКОВ

КРАСНЫЙ ПОЯС

Поэмы

 

СОН-ЗВЕЗДА

Поэма-аллегория

1

Давным-давно в одном селе,

Справляя новоселье,

Гостям отец навеселе

Сказал среди веселья:

– Хочу я пить за сыновей.

Светлее нет причастья.

И сколько капель в чаше сей,

Дай Бог им столько счастья!

Не для себя я строил дом,

Не для супруги верной.

Пускай живут три сына в нём

По всем статьям примерно!

Чтоб был у них в достатке хлеб,

А под руками – дело,

Чтоб ум от жадности не слеп

И сердце не черствело...

Гостей вспорхнули голоса:

– Сомкнём за тост бокалы!

И звон ушёл под небеса.

И душам легче стало.

За тостом новый тост звучал –

От родича, от свата.

И оглашался звоном зал

Стеклянного набата.

Хозяйка мать среди гостей

Ходила важной павой.

И было так приятно ей

За этот вечер славный.

Отец, порядком захмелев,

Доказывал соседу,

Что для людей важней, чем хлеб,

Душевная беседа.

А тот в согласии кивал

И тряс его за плечи,

И в банку с килькою макал

Огрызок огуречный.

И все долдонил:
                          – Гриш, а Гриш!

Скажу тебе, ей-богу,

Сынов хороших ты растишь,

Да и себе подмогу.

– Мой старший – Ленин по уму,

А средний – это Сталин,

А младший (хрен его пойму!)

Хрущёвым, может, станет...

 

2

О, ты, наивная пора

Годов шестидесятых,

Когда под стуки топора

И звяканье лопаты

Входили страстно в мир отцы,

Хмелея от работы.

И хат бревенчатых венцы

Ложились в сруб добротно –

За рядом ряд, как на парад…

Глядишь – восторгу тесно.

И что ни дом, то свой наряд,

Своя мечта и песня.

Резьбы причудливая вязь,

Коньков небесных резвость...

Откуда выдумка бралась

И созиданья трезвость!

Как будто не было войны –

Кровавого похмелья.

Во всех концах большой страны

Справляли новоселья.

Заслуга в том или вина

Была: единым махом

Хотела в рай шагнуть страна

С гагаринским размахом.

Стук от Никитиной туфли

В нью-йоркской штаб-квартире,

Как пропуск, гордо мы несли

По всем дорогам мира.

 

3

Часы уже двенадцать раз

Торжественно пробили.

И петухи с насестов нас

О том же известили.

В тот миг хозяйский старший сын

Испуганный проснулся.

И от гульбы отец остыл,

Как в прорубь окунулся.

Узрел в мальчоночьих глазах

Чужую бездну страха.

– Сынок! – спросил. – Откуда страх?

Глянь, как мокра рубаха,

И лоб – точь-в-точь у мертвеца...

Ах, глупенький ребёнок,

Ты весь почти сошёл с лица,

Трясёшься, как зайчонок…

– Мне снился, папа, страшный сон...

– Опять про Бабку Ёжку?

Ляг на другой бочок, и он

Ускачет по дорожке.

– Да нет! – воскликнул мальчуган

И взросло рассмеялся. –

Мне этот сон Господь послал,

Он в этом Сам признался.

Он говорил, что нас беда

Подстережёт, и скоро;

Что есть на небе сон-звезда,

И где она – там горе;

Что путь её проложен к нам;

И в день, когда цветенье

Закружит пышно по садам,

Сойдёт её явленье.

Вначале светом и теплом

Наполнится жилище,

А после тьма наполнит дом,

Нас кинув в пепелище.

Никто не в силах отвернуть

Ход этих дней бесовских.

И самым кратким будет путь

Из всех путей – отцовский...

– Мария! – гаркнул муж чумной,

И звякнула посуда. –

Глянь, что за бред несёт старшой?!

Что у него? Простуда?

Ты веселись, а сыновей

Не оставляй без глазу.

Такое слышать от детей –

Умом рехнёшься сразу.

Хозяин лбом к окну прилип:

Светили в небе звёзды.

Ночь донесла до слуха скрип,

Чуть слышный от берёзы.

В хмельную грудь вошли тоска

И горечь новоселья.

Берёзу эту в честь Сашка

Сажал он в день рожденья.

Сверкнул отточенный топор,

И жало отразило

Берёзы ствол, что пал во двор

И вспыхнул от бензина.

 

4

Веди, нескладница-судьба!

Нет горше отрезвленья!

Нам что ни день – борьба, борьба

И позднее прозренье.

Нам что ни час – урок, укор,

Раскаянье, смятенье,

Всегда за поясом топор,

За пазухой – каменья.

Нам что ни миг –
                        и в бровь, и в глаз

Потомков злое слово,

Или правителя указ

Страшнее, чем оковы...

А по обочинам полынь

Жирует от забвенья.

Везде, куда свой взор ни кинь,

Разор и запустенье.

По руку правую – горчит,

По левую – тревожит.

А то, о чём душа кричит,

Наш ум принять не может.

По руку правую – беда,

По левую – обида...

 

– Сынок, а где же сон-звезда?

Уж вырос ты – не видно!

Я стал и мнителен, и зол,

Я мучаюсь, страдаю,

Ночами в небо тайный взор

С испугом устремляю.

Признайся, был ли этот сон?

Не упрекну, ей-богу!

Хочу я знать, как скоро он

Ко мне найдёт дорогу.

– Когда закат поборет день,

А тьму прогонит солнце;

Когда берёзы мёртвой тень

Слегка окна коснётся,

И шорох веток оживит

Минувших лет усладу;

Когда душа в огне сгорит

И не оставит смрада;

Когда последний сердца стук

Пробьёт грудную клетку

И унесёт печали звук,

Как той берёзы ветку, –

Тогда, отец, узрит твой взгляд

Всё то, чем столько болен...

Сказать бы большее я рад,

Да сам не знаю боле, –

И сын добавил:
                              – Мой черёд! –

И помолился Богу…

Растай, разлуки горький лёд!

Душа, уйми тревогу!

 

5

Бредут по свету сыновья.

Глядит им вслед Россия.

Своя, чужая ли земля

Укрылась в дымке синей?

Семидесятых тленный дух.

Живой души остуда.

Ржавеет в поле чей-то плуг.

Мхом поросла запруда.

И дым Отечества в трубу

Летит, не согревая,

И нашу трудную судьбу

Всерьёз не принимая.

Неужто только свет звезды

В расщелину из тучи

Способен высветить следы

Утраты неминучей?

Неужто только в детском сне,

В святой слезе ребёнка

Являет Бог судьбу стране

И горький путь потомкам?

И как гордыню усмирить,

Покорно внять предвестью,

Чтоб с Богом свято говорить –

Без лжи, без зла и лести?

Как разобщённый стук сердец

Соединить смиренно?

...Готов ли к этому отец

В сей миг благословенный?

Готов ли сын в чужом краю

Осилить путь тернистый

И душу русскую свою

Вернуть святой и чистой?

 

6

– Зачем тебе далёкий путь,

Звезды высокой жженье?

Чем выше ты, тем глуше жуть

И горше сожаленье! –

Сказал Сашку в печали друг

У отчего порога.

И был в глазах его испуг,

А на душе – тревога.

Но тот торжественно вскричал,

Не совладав с порывом:

– Меня Господь туда послал,

Я внял Его призыву.

Давно Он заново хотел

Очистить нас от скверны

И от греховных наших дел,

И от судьбы неверной,

Чтоб знать – теперь уж до конца

Не будет противленья

Великим помыслам Творца

В грядущих поколеньях…

 

Напрасно пели соловьи

И дух стоял от хлеба:

Среди дорог родной земли

Он жил мечтой о небе.

Напрасно пёс хвостом вертел

И терся о колено:

Он сделал так, как он хотел,

Как сердце повелело.

Он другу руку протянул

И улыбнулся:
                             – Слушай!

Во мне какой-то странный гул

Давно съедает душу…

Его взволнованную речь

Друг оборвал:
                             – Довольно!

Иди!.. Куда б реке ни течь,

Волне бы было вольно.

 

7

В чреде прощаний есть одно –

Всех горше, без сомненья.

Когда придёт к тебе оно,

Не спросит разрешенья,

Рванёт за грани бытия,

Не признавая чина,

Хоть Богом будь; всего тебя

Сожжёт в своей пучине.

И не ищи причин и слов

Уйти от избавленья:

Из этих огненных оков

Сердечного влеченья

Ещё никто себя не смог

Извлечь, как ни старался...

И исключением Сашок,

Конечно, не являлся.

Любовь дороже ли? Звезда?

Два полюса, два жженья,

А между ними ни следа

Взаимосообщенья!

Уйти – любимую предать,

Остаться – сделать то же...

И мог ли он предполагать,

Что выбор будет сложен.

Любовь!.. Она уже ждала

И застревала комом,

И, неотступная, вела

Назад, к калитке, к дому,

К скамейке той, где звонкий лист

Развесистого клёна

Играл – заправский гитарист –

Мелодию влюблённым

На лунных струнах тишины,

Ему и ей, щемяще...

И чувство тягостной вины

Липучим мраком чащи

Вползало в молодую грудь,

Скребло и колотило.

– Хоть пять минут ещё побудь.

Молю тебя, мой милый!

Янтарный блеск девичьих слёз

В тисках жестокой муки

Тихонько лунный лучик нёс

На жертвенник разлуки.

– Наташа, Наточка, вернусь

К тебе, родная, вскоре!

– Не уходи! Боюсь! Боюсь!

За что мне это горе?!

Ну, хочешь, всю меня возьми,

Испей, чтоб без остатка...

– О чём ты?
                        – Крепче обними...

О, горько как! Как сладко!

 

8

Мария, в долгий зимний час

Управясь со скотиной,

Пытала мужа всякий раз

Про Сашеньку, про сына.

Уняв в груди неженский пыл,

Шептала, жизнь итожа:

– Зачем берёзу, Гриш, срубил?

За то нам кара божья!

– Да брось ты, мать! Причём тут Бог!

Ну перебрал... Бывает.

Скажи: дурак у нас Сашок,

Каких и свет не знает.

Не сон-звезда ему нужна,

А, коль сказать по чести,

Наташка – верная жена

С детишками, чтоб вместе

Держать скотину, огород,

Иметь мясцо, картошку, –

Глядишь, и жили б круглый год,

Не подбирая крошки...

Дух перевёл:
                       – Марусь, плесни

Хоть полстакана бражки!..

Ну что – пошёл! Сюда взгляни:

Болит душа о Сашке.

 

9

Сашок – кровинка и мечта,

Разумница-ребёнок…

И вдруг какая-то звезда

Взяла в свой плен с пелёнок!

На что тогда он, отчий дом?

Кому – земля родная?

Живут соседи вон кругом,

Забот-хлопот не зная.

Хоть сто планет вокруг вертись,

Сто звёзд соблазном мучай,

Родился тут и тут сгодись –

Куда ясней и круче!

Мария – что?! Она – жена,

Отменная супруга,

По гроб Григорию верна,

Ценней не сыщешь друга,

Но бабий ум – двойное дно,

Душа – обрыв у кручи;

Поймёт, конечно, заодно

Свой не упустит случай

Прибрать избранника к рукам.

Ну что ж, вполне по-русски:

Быть убеждённой – мужикам

Давать опасно спуску.

 

10

От грустных дум Григорий скис

В разлуке без старшого.

Жизнь потеряла прежний смысл,

Не подсказала новый.

И то, что свыше суждено,

Отпущено по срокам,

Свершилось, будто бы оно

Таилось за порогом

И, выжидая нужный час,

Без всякой проволочки

Исполнить кинулось приказ –

До чёрточки, до точки.

 

…Стоял весёлый майский день,

Великая суббота.

И, к Пасхе подгадав, сирень

Пьянила вновь кого-то.

Пчелиным роем сад гудел.

И в этом дружном хоре

За ликованием предел

Свой не узрел Григорий.

Шёл разговор: был мельник пьян,

Большие обороты

Включил, и камень дал изъян,

Надтреснул, и ворота

Одним куском прошиб насквозь,

И за собой со свистом

Надежды хрупкий луч унёс,

И канул в бездне мглистой;

Другим – Григория навек

В стенной пролёт впечатал,

И завершил отцовский век,

И даже не оплакал.

 

11

Бурлил рекой автовокзал.

По заданным маршрутам

Людских забот девятый вал

Сновал ежеминутно.

И вдруг – знакомые черты.

Не сон ли то приснился:

Сашок – дыханьем пустоты

В поток бурлящий влился?

В края какие держит путь?

На родину? Чужбину?

В глазах застывшей страсти ртуть

И страх наполовину.

Дошёл ли, нет до сон-звезды?

Вкусил ли плод желанный?

И где оставлены следы

Неведомых скитаний?

Он брёл к автобусу смурной,

В походке – след тревоги.

И взгляд – как в роще сухостой

Безжизненно убогий.

 

12

Его явление селу

Приметили сороки

И всколыхнули криком мглу,

Дремавшую глубоко.

Чёрт знает что! Дома в золе,

Кругом полынь, осока.

А на своей ли он земле?

Не спутал ненароком?

Старуха роется в углях,

Не замечает гостя.

Пацан поодаль – нос в соплях.

Собака гложет кости.

– Как на духу, скажи, бабусь,

Чьё было тут жилище?

Не здесь ли царствовала Русь,

На этом пепелище?

Ещё ответь при всём при том,

Чтоб до конца утешить:

Зачем мальчишка строит дом

Из углей-головешек?

И где его отец и мать?

Спились, душою падши?

Хочу к себе его забрать –

Пусть будет братом младшим!

Не отрывая скорбный взгляд

От углей, бабка молвит:

– Навряд сойдёмся мы, навряд!

Сиротство кто восполнит?!

Нужон ли пришлым сирота!

...Мать умерла при родах.

Отца вскружила сон-звезда,

Как щепку в бурных водах...

Хоть тяжко мне, но всё ж пострел

Житьё мне сильно скрасил.

...А дом по дурости сгорел,

Считай, позавчерася.

Заместо водки хлорофос

Сынки глотнули с дрёмы...

Теперь их дом один – погост,

А мы с внучком без дома.

Она седую прядь волос

С лица рукой отводит

И застывает, как вопрос:

Не бес ли рядом ходит?

Не кто-то перед ней – Сашок,

Измученный, усталый.

– Ты не признал меня, сынок?

А я тебя узнала!..

Ну что, сыскал ли сон-звезду?

Не охмелел от воли?

– Я, мать, за нею всё иду.

Ты думаешь, легко ли!

– Я, может, выжила умом,

Всего не понимаю,

Но ты вернулся в отчий дом,

А тут – звезда какая?!

Она дрожащею рукой

Его щеки коснулась;

Не в силах справиться с собой,

В испуге отшатнулась:

Из глаз сыновьих свет сиял

Пространства голубого,

И в сини той их дом стоял –

Целёхонький, как новый.

На пепелище сын упал –

И гром ударил с неба,

И света яростного шквал

Пронзил и быль и небыль.

И дым Отечества горчил,

И ароматным чадом

Шальную голову кружил,

И восходил над садом...

1992-1993

 

«КРАСНЫЙ ПОЯС»*
       Лирико-публицистическое повествование

 

Все сведены дорожной далью:
       И тот, и та, и я, и вы...
       А.Твардовский, «За далью – даль»

1

Красный пояс… Красный пояс…

Есть сенсация для СМИ.

Красный пояс – скорый поезд,

Утрамбованный людьми.

 

По равнине среднерусской,

Блиц-опросам вопреки,

Тщится, тащится с нагрузкой

Из Валуек в Кисляки...

 

Вот на гору – пых за пыхом,

Вот под гору – скрип да визг...

Красный пояс – боль и лихо,

Территория-каприз.

 

Отчего так сердцу плохо?

Не маршрут, а сущий ад.

За окном стоит эпоха,

Оголив костлявый зад.

 

Тычут в стекла выпивохи

И гыгычут:
                        – В бога мать,

Гляньте, целая эпоха

Вертит задом, точно б...ь!

 

Эх бы взять её, пощупать

Да притиснуть без злобы:

Что ж, мол, ты, чумная щука,

Люд таскаешь за чубы?!

 

Красный пояс...
                          Даль без близи,

Близь без дали!
                               Что за край?

Хочешь выжить – телевизор

В доме лучше не включай.

 

Красный пояс...
                             Мать-Россия!

Кто, любя, кто, не любя,

С века красным, белым, синим

Опоясали тебя.

 

Целый век красна от крови.

Целый век бела тщетой.

От родительского крова

Веет синей пустотой.

 

В белом поясе Чукотка,

В синем поясе Сибирь...

Красят родину в охотку

Олигарх, чиновник, хмырь...

 

В белом зеркале отыщешь

Рожу, чтоб задать вопрос:

– Чьи синющие глазищи?

– Чей краснюще-сизый нос?

 

Красный пояс...
                               Русский пояс!

Мчит состав.
                           Я – пассажир!

В тесном тамбуре пристроясь,

Еду в новый век и мир.

 

2

Край родной за перегоном.

Дали мне его видны...

В красном поясе вагоны

Бирюзово-зелены,

 

Словно поле, словно роща,

Подорожник-мурава...

Жить трезвее, быть бы проще,

Не болела б голова.

 

Не делили б даль Отчизны

На цветные пояса…

Мчится поезд-укоризна

Через реки и леса.

 

Через фабрики, заводы,

Через бабкину бахчу,

Через дни и через годы,

Через ветошь и парчу.

 

Нет маршруту укорота.

Рельсы звонкие красны

От нужды и от заботы,

От похмелья и вины.

 

Дед глядит нам вслед с укором

И с надеждою – малец:

Уж не слишком ли он скорый,

Уж не шустрый ли, стервец?!

 

Скорбной дедовой тревогой,

Страстью розовой мальца

Застит пыль большой дороги

Наши красные сердца.

 

Мысли скомканы, как вата.

Чувства тестом из груди

За шлагбаум полосатый

Выползают на пути.

 

Безымянные разъезды,

Переезды без флажков...

Семафором красной бездны

Рвётся сердце из оков.

 

До Москвы и Петербурга

Красным поясом стелись,

Даль российского недуга,

Одураченная близь!

 

3

До свиданья, век двадцатый –

Антикварный экземпляр!

Здравствуй новый, не заклятый,

Необжитый божий дар!

 

Любопытный и неробкий,

Весь – почти молодожён.

В паровозной жаркой топке

Безымянно не сожжён.

 

Не расстрелян за курганом,

Не отправлен в Магадан,

Чтоб потом из Магадана –

Добывать в тайге уран.

 

У тебя в глазах отвага,

А в груди – огня запал.

Не был узником ГУЛАГа

И на фронте не пропал.

 

Не был литерным в штрафбате.

Не в твои лопатки СМЕРШ

Тыкал дулом автомата,

Душу с кожей скрёб, как смерть.

 

И в бараке от поллюций

Не кривился сонный рот...

Бог тебя от революций

Пусть, Россия, сбережёт!

 

Прирастёшь ли ты Сибирью,

Черноземьем, Колымой, –

Всё неважно! Жить бы в мире

И в согласии с собой,

 

Чтобы деды, восхищённо

Память вспять перелистав,

Своим внукам просвещённым

Пояснили: автор прав!

 

Был наш век двадцатый разным,

Был кровав и был дурён,

Разным был, но не напрасным

В череде иных времён.

 

Чтобы, ржавчину зачистив

Рашпильком иль наждаком,

С тёплым чувством, с ясной мыслью,

Чистым русским языком

 

ДнепроГЭСы и Турксибы,

Целина и Усть-Илим

Слово зычное «спасибо»

В назиданье молодым

 

Вознесли как глас желанный,

Чтоб грядущий строй племён

Чтил бы предков дух державный

И величье их имён!

 

4

Красный пояс – путь хребетный,

Вековая магистраль,

Ты возьмёшь ли в век заветный

Нашу удаль и печаль?

1999
 

г. Воронеж

^{____________________________________________________________
       *}«Красный пояс» – термин начал широко употребляться
       с середины 1990-х годов после победы в ряде регионов
       оппозиционных кандидатов-коммунистов.
      Авторская метафора «красного пояса» предполагает приверженность
      не столько политическим, сколько духовно-нравственным
      и социально-историческим ценностям того периода.