Вячеслав БОГДАНОВ (1937-1975). ТРОПОЮ ДЕТСТВА. К 50-летию со дня памяти поэта

 

Вячеслав БОГДАНОВ (1937-1975)

ТРОПОЮ ДЕТСТВА

К 50-летию со дня памяти поэта

 

1.

Вспомнил я, как зимой в воскресенье

Под метельный назойливый всхлип

Нам принес почтальон извещенье,

Что мой батя на фронте погиб.

Мать присела на лавку устало,

Черным фартуком слезы прикрыв,

Словно нас утешая, шептала:

– Нет, неправда, неправда, он жив.

Мы прижались, как птахи, в постели,

Понимая друг друга без слов.

Все мне чудилось – батя в шинели

Окровавленный падает в ров.

Били в окна ветвями деревья,

Бубенцами ледяшек звеня...

Полетела беда по деревне,

Набежали соседки, родня.

Обняла меня тетка за плечи,

Причитая о горькой судьбе,

Знала, словом беду не облегчишь –

Все же тешила душу себе.

Кто-то строил пустые догадки,

Уговаривал мать: – Погоди,

Может, что... –

                И вздыхали солдатки

 С затаенной тревогой в груди.

И от них же беда не за морем,

Без потерь не бывает боев.

Потому наше личное горе

Принимали они, как свое.

До зари звонко хлопали двери

И дрожал огонек на столе.

С той поры навсегда я поверил

В человечность на русской земле.

 

2.

Не окрепнув как надо силенкой,

Но деля с мамой тяжесть нужды,

Опоясав фуфайку веревкой,

Я ходил за соломой в скирды.

Как замечу, что мчится объездчик,

Грозный сторож колхозных полей,

Задрожат под вязанкою плечи,

Ноша станет втройне тяжелей.

Только он, словно чувствуя это,

Не заметит как будто меня

И по полю, что снегом одето,

Заторопит сторонкой коня.

 

День за днем потихоньку и жили,

Дожидаясь ухода зимы.

Если мама шутила – шутили,

Если плакала – плакали мы.

 

3.

Стихли в марте лихие метели.

В полдень солнце, взойдя высоко,

Очищало морозные бельма

Огневыми лучами с окон.

Проседали сугробные спины,

Прилетели скворцы и грачи,

А с полей почерневших в лощины,

Изгибаясь, скакали ручьи.

Ребятню не удержишь на печке –

Привалило с весною забот –

Целый день пропадают у речки,

Караулят большой ледоход.

Вешних вод не сдержали плотины,

За волной покатилась волна,

И река, разрываясь на льдины,

Закипела до черного дна.

В круговерти с осанкой тяжелой

Грозно льдины качали бока.

Не сдержали быки-ледоколы,

Мост разбила шальная река.

Кто-то охал, и жалкие стоны

По сердцам пробегали, как гром.

Старики у речного затона

Молча бревна ловили багром.

Разомлевши под солнышком жарким

И намаясь до горестных слез,

Мать моя и другие доярки

Перебраться не могут в колхоз.

А на ферме, под низеньким кровом,

Обглодав в истощенье плетни,

Разревелись телята, коровы,

Хоть от жалости уши заткни.

 

Вдруг доярка, с плеч курточку скинув

И раздевшись почти догола,

Шест взяла: по залитой плотине,

Осторожно ступая, пошла.

Замерла на мгновенье округа,

Я глаза растирал кулаком.

Вслед за ней торопливо подруги

По жердям пробирались гуськом.

Мать с работы пришла бледнолицей.

Ночью, бредя, металась она.

Увезли её утром в больницу...

В доме нет ни рубля, ни зерна.

 

Хоть живьем зарывайся в могилу.

Но, в беде не давая пропасть,

В трудный час о нас, нет, не забыла

Мать вторая – Советская власть.

 

4.

Ни единого облака нету,

Только солнце в плену синевы.

Зной июньского тихого лета

Напоен ароматом травы.

Пожелтев под сухими ветрами,

С жалким скрипом тележных колес,

Небеса подпирая стогами,

Зазвенел на полях сенокос.

Стонут косы в свистящем напеве,

В руки словно налили свинца,

Но подкошенный клонится клевер

В загорелые ноги косцам.

Копны сена беря по порядку,

И не ради какой похвалы,

Так воза понавьючат солдатки,

Еле с места потянут волы.

В перешитой отцовской сорочке,

Русый чубчик прикрыв лопухом,

Целый день разъезжал я на бочке,

Громыхая железным ведром.

Тесно в бочке воде на ухабах,

Без разбора гоню напрямик.

А вокруг только девки да бабы,

Я – единственный в поле мужик.

И меня, как подъеду, окружат,

Пот смахнув рукавами со щек,

Поосушат по парочке кружек

Да по кружке за ворот еще.

 

5.

На дороге следы отпечатав,

Без гармошки, без песен на луг,

В женихов нарядившись, девчата

По деревне проводят подруг.

Сторож в шутку им бросит: «Эй, хлопцы,

Не найдется ль у вас огонька?»,

А потом сам себе улыбнется

И затылок почешет слегка.

Сядут в круг на крыльце у гадалки,

Полной верой себя окрыля,

Друг за дружкой гадают солдатки

На виннового короля.

А гадалка, уж хочешь не хочешь,

Понаврать не считает за труд.

Нагадаются и до полночи

Разговор про войну заведут.

Порассудят солдатскую тяжесть

И, простившись, уходят домой.

Только вот ни словечка не скажут,

Что им тоже не легче порой.

 

6.

Наш народ победителем вышел,

Закалив свое сердце в боях.

Те, кому посчастливилось выжить,

Вновь вернулись в родные края.

Лишь предскажут зарю коростели,

Раскудрявится пар от реки,

Разостлав на телегах шинели,

Выезжают в поля мужики.

Раззудятся сухие ладони,

Наскучав по работе давно,

И, отвыкнув, пугаются кони

Громового мужицкого: «Н-но!».

За работою дня не замечу,

И лишь только закат догорит,

Разнаряженный звездами вечер

Соловьями в садах зазвенит.

С фронтовым неугасшим задором

Грянет песня, как бой, горяча.

Настоящие ухажеры

Суетятся в кругу меж девчат.

Под гармошку «матаню» запляшут,

Далеко их частушки слышны...

Прослезится у хаты мамаша,

Та, чей сын не вернулся с войны.

 

7.

Своим ростом хотя и доволен,

Все считал себя мальчиком я,

Но Аришка, подружка по школе,

Всюду взглядом ловила меня.

И от этого доброго взгляда

Я порою как пьяный ходил.

Непонятная жгучая радость

У меня прописалась в груди.

И однажды сказала Ариша:

«Приходи завтра в девять на луг» –

Только я на свиданье не вышел,

Постеснялся залатанных брюк.

Не уснул я в ту ночь до рассвета,

Все плохое из сердца гоня.

И наутро курьер сельсовета

Разбудил торопливо меня.

Удивленно с кровати вставая,

И в себя не успел я прийти,

А курьер объяснил: «Вызывает

Председатель тебя к девяти».

 

В тесноватом матросском бушлате,

Улыбнувшись приветливо мне,

Был один у себя председатель,

Да портрет Ильича на стене.

Он кивком предлагает садиться,

Умным взглядом ощупал всего:

«Ремеслу ты желаешь учиться?

Мы направим тебя в ФЗО».

Кепку старую радостно скомкав

И прищурив от солнца глаза,

За спиною с походной котомкой

Я с оглядкой иду на вокзал.

Поезд фыркнул, качнулись вагоны,

Разостлался над станцией дым.

Навсегда в этот час на перроне

Распрощался я с детством своим.

И теперь часто в сердце стучится

Память с болью тех прожитых дней...

Никогда не должно повториться

Это детство у наших детей.
 

1962-1963