Станислав ЗОТОВ 
Станислав ЗОТОВ
В НЕЗРИМОМ СТРОЮ
* * *
Горька судьба солдата на войне –
Дожди и глина, липкие дороги...
А по бокам дорог в полночной темноте –
Останки изб, с грустящим на пороге
Стариком...
У старика – георгиевский крест,
Ещё с той первой памятной германской,
Когда не шли на русские окопы танки,
Но газы стлались, выжигая всё окрест...
Война любая человека ест.
Как оставаться добрым, благородным,
Влюблённым в жизнь, душой своей свободным,
Когда вокруг лишь смерть и пустота...
Да чернота могильного креста,
Да свет прожекторов на небе мглистом –
Летят, летят крылатые фашисты,
Как демоны из адского котла!
Солдат, солдат, судьба твоя горька,
Когда ты роешь грязные окопы
Под свисты пуль, летящих из Европы,
А ты из Азии, с востока, из степей,
Где по оврагам свищет соловей,
Где сок берёз, как молоко коровье,
Питает жизнь с надеждой и любовью,
А с запада – лишь смерть и суховей...
Да бред ополоумевших вождей,
Тот тяжкий морок мрачных философий,
Весь груз несостоявшихся утопий,
Где человек – лишь функция идей.
И вот ползут идеи по планете,
Перетворившись в лагерные плети,
И в камеры заплечных палачей,
Где газ, что убивал солдат германской,
Теперь сжигает жизнь людей гражданских,
Готовя топливо для адовых печей...
Солдат, солдат, спаси своих детей!
Спаси свою страну, свою Россию,
Страну, что холодней и некрасивей
Иных благоустроенных земель,
А всё ж она – как пробный камень мира,
Его не обойдёт лихая сила,
Корабль смерти сядет здесь на мель...
Славна судьба твоя, солдат России,
Простой мужик ты, парень ли красивый,
Иль девушка на поле боевом,
Что волочёт упавшего героя
Из-под огня, свою судьбу устроя,
Найдя в герое и судьбу и дом...
Да, и такое было на войне!
Война, как жизнь – разна и многолика,
Кому-то – орден, а кому-то – липа
На мирном кладбище над тихою рекой...
Крепись, солдат, ведь скоро – снова бой...
* * *
Распаханы поля российской славы!
Распаханы глубоко и не зря,
И там, где вились буйственные травы,
Качает ветер хлебная заря.
Ну что ж, ну что ж... ведь это по закону!
Земля, ты – смерть и кровь любя,
Теперь должна пшеничным лёгким звоном
Века оправдывать себя.
БУЙНИЧСКОЕ ПОЛЕ
Памяти моего деда, лейтенанта Красной Армии
Бориса Евдокимовича Зотова, павшего в 41-м...
1.
Есть в Белоруссии большое поле –
От Могилёва за Днепром на запад.
Буйничи там деревня – вот какое
Название нескладное, кривое,
Но там был бой, суровый тяжкий бой...
Там танковый накат Гудериана,
Что от границы валом окаянным
Шёл без препон, стремясь стальною лапой
За месяц с небольшим достичь Москвы,
Был остановлен. Встали туляки
И приданные им солдаты из Шатуры –
Полка Кутепова – невидная фигура! –
Ничем не отличившийся полковник,
За сорок лет, в гражданской воевал,
Но в званиях никак не возвеличен...
Ещё бы! В партию вступать не торопился,
Служил негромко, воевал, учился,
Лишь перед финской стал командовать полком.
Тогда к нему на должность адъютанта
Был прислан дед мой в званье лейтенанта,
Недавний штатский, а профессия – лесничий,
Жена, чуть старше двадцати,
Да двое пацанов... но вот – призвали,
От мирной жизни, от лесистых далей
Ему пришлось и финскую пройти.
В июне 41-го он ждал
Семью свою на Тульщину в Ефремов,
Где полк квартировал тогда.
Жена его девчонку родила
И, разрешась от бремени,
Она стремилась к мужу, было время,
22-го было то числа...
Но прежде, чем о наступившем горе
Чуть глуховато Молотов сказал,
Она уж знала, с радио поспоря,
Мой дед ей телеграмму отписал:
«Война. Полк грузят в эшелон.
Живи у матери. И береги ребят.
И не волнуйся, я ведь адъютант
При штабе. Скоро кончится война...».
А впереди – рубеж Днепра.
2.
Судьба военного корреспондента –
Сродни судьбе солдата на войне!
И Халхин-Гол был первым в той судьбе,
Когда он – не родившейся солдатом,
Из праздничной столичной кутерьмы
Попал под артиллерии раскаты,
Под крепкие мужичьи матюки.
Избравший себе имя Константина,
Что очень шло к писателю боёв,
Он постоянство выбрал той причиной,
Той верною основою основ,
Что отличало все его романы
И сделало писателем солдат...
И вот – начало месяца июля,
Год 41-й, Могилёв, раскат
Над головой немецких бомбовозов...
Неделя с небольшим как движется война,
А враг уж у Днепра! Машины, паровозы
И толпы беженцев... как не сойти с ума!
Всё это после в рукопись романа
Пробьёт дорожку горькою строкой...
Но вот – он узнаёт – под Могилёвым бой,
В бою же том на дальнем рубеже,
В восьми верстах на запад от Днепра
Немецких танков бито без числа...
Невероятно! Он же видел, как
Брели к востоку толпищи солдат
Разбитых армий наших от границы,
И чёрным вороньём стальные птицы
Вились над ними, поливая всё свинцом...
Где штабы армий, где рубеж, на ком
Закончится позорный тот отход?..
Рубеж Днепра, на рубеже встаёт
Дивизия Романова, чей в Могилёве штаб,
Там, где когда-то ставка императора
Российского была! Ну, чудны дела!
И полк Кутепова на дальнем рубеже...
Скорей туда! Хоть ночь уже была,
Но в эту ночь 4-го июля,
В сопровожденье офицера штаба
Он прибывает в полк. Высокий человек,
В измятой форме и с высоким лбом,
Как бог войны встречает хмуро их:
«Какие могут быть корреспонденты
Ко мне средь ночи?!
Хорошо, что не уснули
Мои дозорные... На землю лечь
До выясненья личности! –
Потом смягчился: – Этого я знаю,
Он от Романова из штаба...
Кто же с ним?».
И слышит тихо, шепеляще:
– Корреспондент из фронтовой газеты,
Писатель Симонов,
– А имя?
– Константин.
Мой дед, как адъютант,
Проверил документы,
И начался нелёгкий разговор
О прошлодневном бое,
И как же удалось остановить врага...
– Потери немцев – 39 танков!
Не дрогнул 388-й?..
Мы здесь нарыли километров пять
Одних окопов, орудия защищены
Накатами из брёвен, а в траншеях
Бойцу во весь свой рост
Возможно встать...
Солдат, когда зарылся в землю,
Он не зайцем чувствует себя –
Охотником на танков –
И не меньше!
Геройство тоже
Смёткой надо подкреплять...
Так наша армия училась воевать,
Училась бить врага,
Стоять на рубежах
И верить командирам,
И вместе с жертвами
На роковых полях,
Живых и мёртвых,
Обращённых в прах,
Закопанных поспешно
При прорыве,
Она вершила путь
Великой силы!
Но только в белорусской
Той земле
Остался дед мой...
Где-то пал в траве,
И нет следа простой его могилы...
И до конца нелёгких своих дней
Писатель Симонов
Всё будет вспоминать
То поле под Буйничами,
«Горячий день», –
Так назовёт свой очерк
О героях
Живых и мёртвых...
Прах развеять свой
Прикажет он над горькой
Той землёй,
И вместе с ними он стоит
В строю незримом...
ПОЗДНЯЯ ВСТРЕЧА
Запоздалый поезд до Ростова,
Электричка дальняя бежит,
И идёт, шатаясь бестолково,
По вагонам дряхлый инвалид.
Он идёт, тряся сумой холщовой,
Рубль просит, чтоб купить вина,
И ему глядит в глаза сурово
Горькая, нескладная судьба.
Он поёт про яблони и груши
И про неизвестных тех солдат,
Что когда-то положили души,
Не вернувшись к девушкам назад.
И хоть жизнь его немало била:
Воевал он, пил и бедовал,
И девчонка рыжая любила,
У неё он шейку целовал.
А теперь он ходит по вагонам
И поёт про дальнюю страну
Да про лейтенантские погоны,
Вспоминая давнюю войну.
И пускай он злой, худой, горбатый,
И пускай с морщинистым лицом,
Но девчонка рыжая когда-то
Целовала мужика тайком.
Целовала, плакала, любила,
Говорила: я люблю тебя!..
Только жизнь-злодейка всё разбила,
Жизнь, разлука, люди и война.
А девчонка тоже старой стала,
Тоже едет в поезде пустом,
И она солдата не узнала,
Только рубль подала тишком.
Но он лишь сильней ссутулил плечи,
И не взял монеты у неё,
Потому что помнил тёмный вечер,
Помнил шейку нежную её.
Лишь запел про яблони и груши,
Да про неизвестных тех солдат,
Что когда-то положили души,
Не вернувшись к девушкам назад...
ДОБРОВОЛЕЦ. ЛУГАНСК, ОКТЯБРЬ 2014 г.
Я убит под Луганском
У посёлка с именем Счастье.
Я не видел снаряд из танка,
Что летел на моё несчастье
Прямо в бруствер на наш блокпост...
Только взрыв, только пламя и вот –
От меня остался разбитый
Весь потрескавшийся телефон...
И я слышу, слышу я – убитый,
Через вечный могильный сон,
Из воронки от того снаряда,
Где меня схоронили друзья,
Как зовёт, как ищет, как плачет
Моя мама, мама моя...
«Ведь я знаю, сынок, ты живой,
Скоро ты вернёшься домой...
Ты, сынок, возвращайся скорей,
Я всё жду, когда скрипнет дверь,
Ты войдёшь, опалённый войной,
Бородатый, грязный, живой!..
Ты войдёшь и скажешь: "Устал...
Я так долго тебя не видал,
Там, среди косматого огня
Ты спасла меня, мама моя..."».
Но в ответ командир-борода
Глухо буркнул в трубку: «Беда...
Танк укропский пальнул в блокпост,
Сын ваш встал перед ним в полный рост,
Видно, связкой гранат хотел
Подорвать его... Был он смел!
Но снаряд оказался быстрей...
Не собрали его костей.
Что нашли – закопали... Алло!».
...Только в трубке всё умерло.
Я убит под Луганском.
Мать скончалась в Москве.
Но фашистские танки
Не пройдут по нашей земле!
ВОЙНА. МАРИУПОЛЬ, МАРТ 2022 г.
Саднящий грохот снарядов,
Разбитые дома,
И миномёты, вдавленные в грязь.
Это война, которая началась
Уже давно, но нынче добралась
До тех людей,
Что гладят кошек поутру,
Идут за молоком
К ближайшему селу.
А нынче там – лишь мёртвые тела...
«Когда же заберут из рухнувшего дома
Мою убитую недавно мать?!» -
А ей в ответ: «Нельзя,
Там будут убивать...».
Засели нацики в разгромленных кварталах.
Им хочется уйти,
Но Киев им велит
Сражаться до конца...
Да, это – необычная война,
Война, как шоу,
Где эффектов мало,
А есть массовка из живых людей...
Но мы идём,
Чтобы спасти массовку,
Хоть разрушаем
Город свой родной.
О, Мариуполь!
Ты не стой стеной,
А расступись всей широтой проспектов
И выйдем к морю...
И поставим знак:
На белом мраморе –
Наш золотой маяк,
И миномёт –
Прямой, как смерти вектор.