Лариса АБДУЛЛИНА. НА ГРАНИ УСКОЛЬЗАЮЩИХ МИРОВ. Перевод с башкирского Светланы Чураевой

 

Лариса АБДУЛЛИНА

НА ГРАНИ УСКОЛЬЗАЮЩИХ МИРОВ

Перевод с башкирского Светланы Чураевой

 

* * *

Сейчас, скажи, тебя ли мне жалеть?

Себя ль – за то, что жалость мой удел?

Терпенье между нами – просто след

Огня, что между нами прогорел,

Пожарище отбушевавших войн

И пепелище неуместных фраз.

Ты говоришь, что в мирный зимний сон

И реки впали – так и мы сейчас.

Но не река я! Мне не хватит слез

Поить цветы, иссохшие дотла.

За упокой своих погасших грез

Поставлю свечи с нашего стола…

Ах, милый, зацвели б твои цветы,

Меня б их ароматом оживил,

Вернул тепло, ведь сам когда-то ты

Ко мне приник, мечтая о любви.

Но все проходит.
                             Все пройдет, поверь.

Как сказано давно – до нас с тобой.

Родной, ты – не великий Искандер,

И за любовь полки не кинешь в бой.

И даже если вспыхнешь ты теперь,

Раздуешь войны, – только мне назло.

Коль все прошло, коль больше нет любви,

Нужны ль кому-то подвиги твои?

 

* * *

Свою любовь, как талисман,

Повесила в груди.

Когда мне выпадет уйти,

Ты по любви – найди.

Найди меня!

Себя найди –

В том талисмане,

В той любви,

Что у меня в груди.

 

Я ТОСКУЮ

«Я тоскую!» – бросаю весть.

Ты забыть же меня не мог?

Как представлю, что так и есть,

Душу сразу берёт озноб.

 

«Я тоскую!» – кричу реке,

И к тебе течёт, забурлив.

Вот как тесно моей тоске –

Что пустилась река в разлив.

 

«Я тоскую! Больна тобой», –

Я шепчу цветам, и слова,

Закружившись цветной гурьбой,

Мне садятся на рукава.

 

«Я тоскую!» – так на тропе,

Где идёшь ты, пишу в снегу.

Свет любви пусть идёт к тебе –

Улыбнёшься ты на бегу.

 

«Я тоскую!» – смотри, летит

Буква каждая в Млечный путь.

Капля точит и монолит,

Так позволь же мне: «Каплей будь!».

 

ТВОЙ ВЗГЛЯД

Куда мне деть твой раскалённый взгляд?

Поймав его, ладони обожгла.

И вот теперь в душе моей разлад

Вернуть? Принять? Сомненьям нет числа...

 

Куда мне деть твой раскалённый взгляд?

Боюсь его на сердце положить.

Быть может, словом станет, песне в лад –

Той, что на волю рвётся из души?

 

Куда мне деть взгляд раскалённый твой?

Он неотступно следует за мной.

Я утаить не в силах ничего

Пред ясным светом взгляда твоего.

 

Куда мне деть взгляд раскалённый твой?

Меня он будит утренней порой.

Стократ
                я заплутала б, но твой взгляд

Сияет путеводною звездой.

 

Куда мне взгляд твой раскалённый деть?

Мне без него – немедленная смерть.

Я пью его,
                      и внутренним огнём

Сгорает сердца сокровенный дом.

 

МАРИНА

Одна у нас с тобой, похоже, кровь,

Марина, горемычный мой поэт!

Я вижу, как сорвался в тёмный ров

Твой дёрнувшийся в небо силуэт.

 

Трепещущая жаркая свеча

Моё дыханье не сжигает чуть –

Губами чувствую: стихи твои горчат

От бесполезно прогоревших чувств.

 

Когда на Землю смотрит с высоты

До солнца долетевшая душа,

То замерзает и стоит, застыв,

Стихами занебесными дыша.

 

Прозренье, зов…
                                 Дыхание стихов

В себе до самой смерти сохранив,

На грани ускользающих миров

Поймаешь сполох промелькнувших рифм.

 

Марина,
                  мы рифмуемся с тобой!

И я сияю ярче всех светил!

Поэзии
                бескрайний космос мой

Твой неостывший пепел опалил.

 

ДРУГУ

Ну, кто не ошибался никогда?

Бывает, упадешь во мнении вдруг

Всех тех, кто важен. И, пришла беда,

Уже не ведаешь, кто враг тебе, кто – друг.

Не слышала ни разу, как поёшь,

Но взгляд твой песней бьёт из-под ресниц.

Когда волчонка насмерть ранит нож,

Ты видел, как он смотрит на убийц?

Я – вижу, да –
                            в глазах твоих сейчас

Увидела и ранена под дых.

Кому, скажи, больней? Кому из нас?

Я ранена, но отступился – ты.

 

ЦЕНА ДРУЖБЫ

Со многими я нынче не дружна,

И не подруга прежним я подругам.

У дружбы – высочайшая цена,

Не всякому протягиваю руку.

 

Секретами делиться не резон,

Доверье не должно быть безоглядно.

Бывает, так и ждут со всех сторон,

Что упадёшь – и это им отрадно.

 

Порой мужчины сплетни соберут,

А женщины бесчувственно жестоки.

Я знаю цену дружбе – это труд

Души и сердца... Мне не одиноко...

 

Живу – и ни претензий предъявлять,

Ни дружбы я просить не собираюсь.

Я знаю цену чувствам – и опять

Не обманусь, а значит, не раскаюсь.

 

АКЫН

                     Памяти ногайкого акына
                                          Алибия Романова          

Столетьями поёт Идель,

И откликается Яик –

Акын мне эту песню спел,

И так понятен их язык.

 

В их пении я слышу боль,

Домбра кричит, как человек,

И с ней душа несётся вдоль

Покинутых навеки рек.

 

Со струн слетают стоны стрел,

И я лечу – забрал с собой

Народ, что схлынул, как прибой,

И вновь нахлынуть не сумел.

 

Народ, лишившийся страны,

Ручьями обречённый течь.

Но слышатся из глубины

И музыка его, и речь.

 

Они подхвачены домброй

И в песне вновь они слились.

И с песней вновь Шора-герой

Срывается, как сокол, ввысь.

 

Потомок Золотой Орды

Струной серебряных стеблей

Выходит снова из седых

Ногайских древних ковылей.

 

МАКОВОЕ ПОЛЕ

                 Светлой памяти ногайской поэтессы
                                                Кадрии Темирбулатовой

До горизонта по степи – огонь!

Пошла пожаром пламени струя.

Нет, это по земле весенний гон

Тех маков, что любила Кадрия.

 

Их лепестками снова дышит степь.

Под ними словно задышала вновь

Ногайских войск устойчивая крепь,

И слышен вздох: «Почувствуй нашу кровь!».

 

Девичий плач расходится зарёй

Средь этих маков, вставших на крови,

Акына зов меж небом и землёй

Родиться поэтессу вдохновил.

 

Ты древней песней поднялась, звеня,

Слезой народа вышла, задрожав.

Но почему, явившись из огня,

Нас, Кадрия, опять бросаешь в жар?

 

До горизонта степь полна огня!

Весенний ветер с кровью маки рвёт…

Ты – маковое поле для меня,

И маковое поле – твоё народ.

 

И каждая расцветшая весна

Тобой, твоею памятью полна...

 

* * *

Эх, воли, воли ждёт душа моя,

Одно желанье – выплеснуться ввысь.

Как те мечты, что к небу поднялись,

Вернётся, знаю, в сети бытия.

 

Но нестерпимо, словно звёздный шар,

Она, пылая, ширится во мне –

Наверно, звёзды видела во сне

И в небо рвётся бедная душа.

 

* * *

Аномальное лето дань свою

Вдвое выдало, боль заплечную

К дубу привалю и стою – таю,

Как же, плечи, вы покалечены.

 

Ночи летние –
                            бесконечные.

По второму кругу подснежники

Расцвели – стоят злыми свечками.

Лишь скворец один над скворечнею –

Значит, ждать и мне пары нечего.

Вдвое ягодник парит нежностью,

И до сладости солнце жгучее

Прокалило горечь калинову.

Лето хоть вдвойне – а недлинное,

Вот и дубу листья все скрючило.

Словно к милому, к дубу льну спиной

Я – одна в сезон бесовской двойной.

 

* * *

Твой облик, как на счастье амулет,

Не блекнет у меня день ото дня.

Не знаю – лучше, что тебя со мною нет?

Тебе ж не сладко, знаю, без меня.

 

Всё продано, и жизнь твоя пуста –

Раздолье для тебя со всех сторон.

Но до поры лишь ты свободен стал,

Как до поры лишь был закабалён.

 

* * *

Не вчитывайтесь в этих писем вязь –

В них не для вас написаны слова.

Единственный есть в мире, кто, томясь,

Но терпеливо ждёт их волшебства.

 

А вас прошу я писем не читать,

Вам не постичь их подлинную суть.

Их сумасшедших чувств дурная рать

Лишь мысли лишние вам в голову внесут.

 

Вы не держите долго их в руках –

Запал мой вам ладони опалит.

Их звуки, что чужим внушают страх,

От подозрений милого спасли.

 

За шелухою фраз никто б не смог

Найти заветной сути глубину,

Для вас их предложения – замок,

А родненькому тайну распахнут.

 

У строк моих вы не вскрывайте швов,

В испод моей души прошу не лезть –

Там предназначенная лишь для одного

Сплошная нежность лишь одна и есть.

 

В ДОРОГЕ

Ох, всё ближе машина, постой!

Я в кабину влезаю бочком

И карман ударяю пустой,

Будто деньги проверила в нём.

 

– Ой, спасибо!
                            Лишь вы подвезли.

Ждут детишки в деревне родной.

Как водители столько вдали

От своих терпят холод и зной?

 

Пусть лишь мать он увидит во мне:

– А у вас тоже дома малыш?

Слово за слово, так в болтовне

Он меня не рассмотрит, глядишь.

 

Осторожность сродни куражу

У беспечных как я горемык –

Не смеюсь и глаза отвожу,

Слава богу, подвешен язык.

 

Вот бы денег не взял он с меня –

Лишь осталось на хлеб. Злой зимой

От себя так не просто отнять

То, чего не хватает самой.

 

Год за годом и день ото дня

Я вгоняю себя в свой удел.

Как же ноет душа у меня,

Как ей образ такой надоел…

 

Но пусть путь мой извилист и лих,

Я сама отдалась в его власть.

Я сама от себя отреклась –

Ради маленьких деток своих.

 

СЛОВО МАМЕ

Из-за меня ты вновь лишилась сна,

Себе на плечи мой взвалила гнёт.

Тобой, я знаю, буду прощена,

Кто как ни ты всегда меня поймёт.

 

Не будем сны разгадывать твои –

В них морок лишь, навеянный весной.

Все те слова, что нам важны двоим,

Смогу ль бумаге передать пустой?

 

Ты и без писем видишь всё насквозь:

В обычной телефонной болтовне

«Дитя моё, скажи мне, что стряслось?» –

Внезапно спросишь, вынув душу мне.

 

Ой, мама, не скажу я, как дела –

Я только-только обучаюсь жить…

Я сбилась с нот, напев оборвала –

Меняется мелодия души.

 

СЫНУ

На ручонку любуюсь твою –

Все с напёрсточек пальчики, в ряд,

Словно ангелы Божьи в раю,

В кулачке у сынишки лежат!

 

И уже на ладошке твоей –

Линий жизни готовый расклад…

Вот знакомая родинка: ей

То-то будет наш папочка рад.

 

Странно, ножки такой мелкоты

Целой жизни истопчут большак.

Человечек мой крохотный, ты –

Чуда наиглавнейшего знак.

 

Пусть любовь поднимает в полёт

Сердечишко птенцом на крыло.

Пусть тебе в этом мире везёт,

Как вселенной с тобой повезло.

 

* * *

Среди багряно-желтого огня

Моя тропа начертана золой.

Мне надоело осень прогонять –

Она не распрощается со мной.

Давно пора! Уж листья сорвало.

Ну, разве тот – на клене – уцелел.

Все то, что волновало и влекло,

Опало и пожухло на земле.

Все тише будни – птицы далеко.

Вернутся, что ж, зима – не на века.

Из-за каких, по сути, пустяков

С людьми порой случается тоска...

Покой сегодня, лишь покой – не грусть,

И время года отстает на треть.

Ты потревожишь – просто улыбнусь,

Ответь улыбкой на улыбку, смерть.

 

ПАЛАС С УЗОРАМИ

Нанайкин дар на свадьбу, мой палас,

Лежит сейчас в квартире на виду

И семицветьем услаждает глаз –

Нигде такого больше не найду.

 

Моя нанайка, делая заказ,

Узор продумала, который лёг в палас.

Ведь я же – внучка, выросшая с ней –

Всю жизнь была ей всех детей родней.

 

Овец она пасла, сучила нить,

Раскрашивала – и в чужом краю

Просила шёпотом Всевышнего хранить

В благополучье внученьку свою.

 

Такой палас не просто красит дом –

Тем домом залюбуется Аллах.

Твоё, нанай, благословенье в нём

Ты нити яркие в судьбу мою вплела.

 

Что дом – и вся Уфа с таким ковром

Благословенна будет каждый день.

И станет небо города шатром

Для выходцев из дальних деревень.

 

Вот так нанайки испокон веков,

Сплетая нити, охраняли нас.

…Хоть ты, родная, слишком далеко,

Мою квартиру красит твой палас

И жизнь мою украсил твой палас.