Евгений ОВЧИННИКОВ. ДРЕВНЯЯ КРОВЬ. Поэзия

 

Евгений ОВЧИННИКОВ

ДРЕВНЯЯ КРОВЬ

 

Поклон «Серебряному веку». Поэтические сочинения мастеров «Серебряного века» отличались глубиной мысли,  исторической точностью и высокой нравственностью, что давало возможность читателю через художественный  образ составить представление о культурных основах «народной духовности» и её значении для бытия русской  цивилизации.

 

ПРИЗВАНИЕ
 

1.

Порой под тяжестью вселенной –

вздохнёт полночный небосклон,

и высь окутает – священный

реликтовый Дремучий Сон,

что меловым очерчен кругом,

и в нём – реальность божества,

 

    и все мы – связаны друг с другом

    зеркальной степенью родства...

 

Взлетишь, созвездья отражая,

осколок дня, душа шальная,

алмазный слепок Бытия,

а следом – строгий окрик Cмерти... –

 

    и мы, очнувшись на рассвете,

    забудем – истинных себя...

 

2.

Кому-то ж надо – лес валить,

каналы рыть, болота гатить,

раствор месить, руду лопатить,

в бараках мёрзнуть, вшей кормить...

кому-то – с праздного крыльца

хвалить всеядный труд народный, –

 

    не больно он у нас свободный,

    так – ради «красного словца» ж...

 

Как всё приземисто и просто:

судьбишка заячьего роста,

мыслишка смерть перемудрить,

а жизнь – увы – глухие дебри... –

 

    а в них – увы – такие «вепри»,

    что дай бог «счастливо» – почить...

 

3.

Одно призванье, что святыня –

отцова оря-берегиня, –

бахорят – на крови замешена

и вдовьими слезами солена,

да так без чина – и завещана,

а вкупе – присносущи ей:

 

    бурьян, соха, могил мозолины,

    кутья и грязь из-под ногтей...

 

Я веру – в правду их наследую,

и кровь, и слёзы, ибо – ведаю,

что дух – святый ржаного хлеба,

вдыхая – праху присных внемлю:

 

    «...мы намолили эту землю...»,

    «...мы уходили в это небо...».

 

ДРЕВНЯЯ КРОВЬ
 

1.

В славный час вершенья божьей воли –

мир взроптал, как мрамор под резцом,

и восстал – изваянный из боли –

храм Стихий, разбуженных Творцом, –

с дикой страстью, с буйством церемоний

причащенья таинств Бытия –

 

    шла чредой кровавых жертв и оргий –

    смена вех: Меча, Любви... Огня...

 

Круг замкнулся... вера оскудела:

что могло в огне гореть – дотлело,

сломан меч, сердца изъел порок, –

в службу заступил «утробный бог»:

 

    Морок... и ему покорных множеств –

    «сытый сон... забвение ничтожеств...».

 

2.

«О чём-то, что живей меня и чище...» –

забыл... забыл – и стал подобен зверю,

что, тщетно силясь осознать потерю,

обходит сытым взором миску с пищей...

чуть мысль мелькнёт, за нею, как на запах,

бежишь... бежишь вдогонку что есть силы... –

 

    увы... стеной бурьян, кресты, могилы,

    а след остыл... знобит и кровь на лапах...

 

Не то чтобы в мирском зверинце плохо,

но «нечто» предки друг о друге знали,

а потому – людьми и умирали,

а тут живёшь, как подбираешь кроху –

 

    «...о чём-то, что мудрей меня земного,

    о чём-то, что древней меня живого...».

 

3.

Не божества, но – божичи по крови,

а кровь – лилась... и днесь былой красы:

чуток – огонь в глазах, с разлётом брови,

да тень усмешки, спрятанной в усы, –

бо – как ни величаво мановенье

десницы, освящающей Исток, –

 

    «...из века в век меняя направленье,

    раздался вширь – и обмелел Поток...».

 

И пусть с вершины Алатырских гор –

величественным кажется простор,

молчал-молчал, да молвил некий странник:

«...стезя скорбей, и шествуют по ней –

цари без царств, царицы без царей...

 

    на плаху – с гордостью...

    на тризну – как на праздник...».

 

4.

Выжил, что в целом – устраивало...

сердце только вот – заледенело,

а затем век от века оттаивало...

и болело... болело... болело... –

кап... кап... кап... но мгновениями –

просыпалась в нём – Древляя Сила:

       

    и сердчишко цвело откровениями...

    и любило... любило... любило...

 

Так, не чая сквитаться с юдолью,

отягчённой Любовью и Болью,

по унылым руинам эпох –

и брожу между Жизнью и Смертью:

 

    пресыщаясь то Словом, то плетью,

    через шаг – то велик, то убог.

 

5.

Любви нужны лишь совершенства,

и потому до наших дней

дошло предание о ней –

как форме высшего блаженства;

так что же – наши дни пусты?!.

Ответ найти довольно просто:

 

    нет совершенного уродства,

    нет совершенной красоты.

 

Любовь – отрава, блажь, игра...

но во Спасение – мудра,

а мудрость в том, что в недра пекла

она ввергает – лишь тела...

 

    но – посмотрите – как светла

    душа, восставшая из пепла.

 

ЖИТИЯ
 

1.

Тих бор... по логам да берлогам –

    ведьмачья тень любви таится,

и в нём – не страшно заблудиться, –

    клянусь Ягой и Скотьим Богом:

шаг с тропки, к тайне приобщаясь,

    а там – и ждут, и рады встрече,

там – все равны, там – правит вече,

    а и всплакнут, то лишь прощаясь...

 

Но путь туда – проходят сами,

    как к Слову долгими веками

восходит книжник-чародей, –

    вот так вот, Мать-Земля родная,

любовь дана нам – не «земная»...

    а в прочем – всё «как у людей».

 

2.

...украсили мой скарб сиротский

    три «жития»: суть Паустовский –

«Ручьи, где плещется форель»,

    да Пушкин – «Выстрел»... и «Метель»

с «благою вестью» о «предмете», –

    и есть иль нет Любовь на свете,

пусть головы за то не снесть,

    а я – свидетельствую: «...есть!».

 

Но, чувство – чаще безответно, –

    и ты влюбляешься – предсмертно,

чтоб, просияв «звездой-полынью»

    в «горниле пламенных страстей»,

благословить любимой Имя –

    и сгинуть в пекле поскорей...

 

3.

И было в книгах праведного Отче:

    прозрите Свет в слезах своей души...

и дух мой – пал в её пустые очи,

    и заплутал в нехоженой глуши,

и там – по букве вещего поверья –

    была тропа, и дебри без границ,

и мой пропащий дух тревожил зверя,

    и наводил тоску на певчих птиц...

 

И был закат... и был лесной пожар,

    и страх, и ярость, и хмельной угар

в огне Любви, и свет самосожженья, –

    и был рассвет... увы... пропел петух,

истлела тьма, восстал из пепла дух,

    неся – покой и слёзы очищенья.

 

ДРЕВЛЯЯ СИЛА
 

Дубы

С вершин земного Благолепия,

что – как ни глянь – «душеполезно»,

мы зрим – века, тысячелетия...

для мурашей же «время» – бездна,

для мурашей мы – «небожители», –

так, Ясен День, по меньшей мере:

 

    «пусть в муравьиной их обители

    воздастся – каждому по вере...».

 

Лес, воля, сретенье планид:

мураш, «священный дуб», «друид», –

с душой – в ладу, в родстве – со всеми:

живи... дыши... – попущен срок,

 

    «…чтоб – в каждом был опознан бог:

    аз есмь – бог-лес, бог-дуб, бог-семя...».

 

Борей

Вечор уж смеркалось, но листьев – качнулся убор:

и солнце-бродяга, с рассвета блуждавшее где-то,

поблагостней выбрав лучи, просияло в просветы,

и в царственный багр окрасился внутренний двор,

и что-то, как древо склоняясь над собственной тенью,

я – вспомнить хотел, но туманился внутренний взор, –

 

    а ветер вдруг – стих... и уже – не имеет значенья,

    с чего это – разум и сердце затеяли спор...

 

И разуму чести прибавят – лишь споры с собой,

и пылкому сердцу – давно уж показан покой,

и память – лишь символ, исполненный внутренним смыслом,

и служит не мне, а сакральным магическим числам, –

 

    и я – только жрец... не живу, а свершаю – обряд,

    бросая на числа от скуки – поверхностный взгляд.

 

«La Petite Fille De La Mer»

Над нотами склониться... и уснуть...

и, заглушая гул «людского моря»,

чтоб снилась – Музыка... и было по чуть-чуть

в ней и любви, и радости, и горя... –

чтоб снилась... той, чья ночь – светлей моей...

чей «остров» – тих, чей «берег» не усеян –

 

    обломками погибших кораблей,

    и сон – «надеждами» овеян...

 

Чтоб – снилась... не «гламурная», а Та –

забытая, как детская, Мечта,

но снова жизнь вдохнул в неё Вангелис, –

и прозвучал – божественный клавир:

 

    «...ещё один храбрец оставил мир –

    и чайки на помин рыдать слетелись...»

 

СТРАСТИ ПО АНДРЕЮ
 

1. («Солярис»)

Судья... палач... иль просто дева

с душою «срубленного древа»

и числится за мной должок,

аль просто так – «на огонёк»

по чьей-то суетной молитве –

явилась, словно воин к битве, –

 

    а в битве этой «победит» –

    тот, кто врага «переглядит»...

 

И так, причтённый девой вещей

к игре в «отсроченную смерть»,

во тьму души «нечеловечьей» –

гляжусь, не чая свет прозреть, –

 

    сперва – озлясь... потом – любя...

    ведь мы уже – почти «семья»...

 

2. («Андрей Рублёв»)

Взгляд поднял... и в который раз...

повержен – не портретным сходством,

а непосильным превосходством

Любви, струящейся из глаз,

и если страх – смертельный яд,

глаза – фиал с целебным средством, –

 

    но я опять спасаюсь бегством

    не в силах вынести их взгляд...

 

Что ж... да воспоёт «искусство» –

герой, чьим сердцем правит Чувство...

«блудить словцом» и трус бы смог –

под страхом смерти... либо-либо... –

 

    но Правда – с Любящими, ибо –

    «...так в человеке выжил бог...».

 

3. («Ностальгия»)

Ох, как порой бывает трудно

ночь скоротать без собеседника,

и рыщешь оком – алчно, блудно –

по небу в поисках посредника, –

но хоры ангельские смолкли,

а постный лик луны юродивой –

 

    в усмешке корчится угодливой...

    ведь отзовутся – только волки,

 

разверзнув глыбь своей печали

и кая высь недоброй вестью –

о царствах, что бесславно пали

во лжи, в татьбе да в неустроях, –

 

    ...о неоплаканных героях –

    и сам зайдёшься волчьей песнью.

 

ИСПОВЕДЬ
 

Опять за десять вёрст на исповедь...

грошовый крестик... хоть для виду,

обет – умри, а надо выполнить,

а ты несёшь в душе – обиду

за бытие души убогое...

 

    но взглядом обведёшь усталым

    святые лики – и немногое

    уже покажется немалым.

        ________

1.

Гляжусь в глаза от слёз иссохшие,

а в них – иные расстояния,

и стёжки, тернием поросшие,

проходят через покаяние, –

казалось, не с чего, а завидно,

и стыдно помыслов нечистых...

 

    хвала Творцу, бывает праведна –

    и зависть... если бескорыстна.

 

Корысть – души заблудшей пагуба,

и с червоточиной на сердце –

забудешь всё, а помнить надо бы,

что – лгут «речистые» клевреты...

 

    честны ж – витии-страстотерпцы,

    но их – кровоточат Заветы:

 

«Вы пережили нашу Славу,

беда – в короткой вашей памяти...

однако по какому праву

черните то, чего не знаете?!. –

что ж: изблевались вдосталь чтобы,

мир стал – вместилищем пороков,

 

    и духи зависти и злобы

    на вас наслали – лжепророков.

 

На вид – мудры сверх разумения,

в светлицу жизни нашей ситной

ввалились, как в свои владения,

с любовью к ближним кровожадной:

 

    страшны – надеждой ненасытной

    и верой в прибыль беспощадной...».

 

2.

Распять Христа – распять Россию...

Он здесь, под чуждой ходит властью,

и дорог нам не как мессия,

а как товарищ по несчастью, –

по межам, в рубище холщовом –

обходит «среды обитанья»...

 

    врачуя души Божьим Словом

    из веры в наше состраданье.

 

Когда б не страх, а Путь уж ведом:

сквозь грохот «словопреставленья»

неси свой крест за Спасом следом,

в пособье ж – костыли да помочи...

 

    и Слово то, что во Спасенье,

    тоски исполнено – до горечи:

 

«Кляну вас перстью вашей тленной:

у обитателей вселенной

осталось времени – немного...

ведь ваша жизнь – Улыбка Бога,

века дарующая тем,

кто, не щадя души и тела,

 

    во имя праведного дела –

    не омрачил Его ничем...

 

Не лгал, холуйствуя из корысти,

во славу некой – "высшей цели",

в угоду собственной же подлости

звеня пригоршней "общих мест", –

 

    а, пусть молчком, пусть еле-еле,

    но – терпеливо нёс свой крест...».

 

3.

Не оскверни свой дух сомненьями,

когда с повинным подношением

к тебе – побитому каменьями –

вдруг подойдут за утешением, –

ты жив – порывом откровенности,

слог – всё, что есть в тебе святого...

 

    тори свой путь стопами верности,

    твой посох – клятвенное слово...

 

Увы, в анналах человечества

в великом множестве примеры –

«певцов» неверия в Отечество

с надеяньем невесть на что...

 

    но: как надежды нет без веры,

    так вера без Любви – ничто:

 

«Любовь – музыка... изначально

в её основу лёг мотив,

мы – пробуждались, полюбив,

и жили им – исповедально, –

мы – звуки смертные его...

мы – сонм единожды пропевших...

 

    и в чём-то даже претерпевших

    от действа вечного сего.

 

Пусть на помин слеза прольётся,

Бог – справедлив, и не осудит –

ни Игреца, случись, коснётся –

сердечных струн... а иже с Ним:

 

    ни тех, кто больше жизни любит,

    ни тех, кто до смерти любим...».

        ________

В Любви – общественное благо,

но... чтобы обойтись без плах

и перегибов на местах,

нужна казённая бумага,

да чтоб, придав бумаге вес,

рыдал на паперти блаженный:

 

    «В Любви – насущный и священный

    национальный интерес...».

 

У ПОСЛЕДНЕЙ ВЕХИ
 

Что извиняет нашу слабость?

слеза нежданная? едва ли...

чья нерастраченная радость

не покидает нас в печали?

чьё сердце – всуе промолчит,

но втайне – грусть твою помянет?..

 

    за слёзы светлые – похвалит,

    за слёзы горькие – простит...

        ________

1.

Мир духа – тайна сокровенная...

на взгляд же строго прагматический:

земля, галактика, вселенная –

всего лишь пятачок сценический, –

в финале – «эра благоденствия»,

но в том, что сыты, мало чести...

 

    идут века по ходу действия,

    а разум – топчется на месте.

 

Завязка – «предопределённо» –

о вечной «тяжбе тьмы и света»...

и так же – ахнет потрясённо

развязкой поражённый зал, –

 

    как потрясает проблеск света

    из тьмы магических зеркал...

 

2.

Из тьмы магических зеркал

в часы, когда клевреты спали,

злой рок мне тайны поверял –

и тайны эти ужасали... –

вот так, сквозь пальцы рук, простёртых

над горькой чашей бытия:

 

    он зрит на нас очами мёртвых –

    и видит стаю воронья...

 

«Сорока ль по вороньи души

притащит в клюве весть благую,

и грянет грай – по тучной туше,

алчбою – злой, самозабвенной...» –

 

    такую ль, хищную, срамную,

    считаем жизнь свою «священной»?!.

 

3.

Считаем жизнь свою – священной...

но искра наша планетарная –

всего лишь бесконечно малая

часть Богом созданной вселенной, –

безбрежен космос бытия:

в нём всё бездонно – краски, звуки...

 

    но люди слишком близоруки,

    а слышать могут – лишь себя.

 

«Прозрев в болотные огни,

потупят взоры – и в поклонце

на тени молятся свои...» –

«святая» – скажут – слепота?!.

 

    как языком слизало солнце...

    какая в небе – пустота...

 

4.

Какая в небе пустота...

лишь одинокая комета

висит над нами, да и та

(как камень, брошенный в Христа)

пророчит – чёрные рассветы...

а дальше – только тишина,

покров, покрытый пылью звёздной...

 

    звёзд – тьма, но в тьме той – ни одна

    уже не станет путеводной.

 

«Навет – библейских имяреков,

власть – немчуры до крови жадной,

и лживость – брюхоногих греков...» –

всё – как всегда: кнутом кончается...

 

    и присказка о «жизни ладной» –

    нескладно как-то получается...

 

5.

Нескладно как-то получается...

и до повинных слёз обидно,

что всё когда-нибудь кончается,

и лишь стыду конца не видно, –

но не за дальнего и ближнего,

а за мурло своё родимое...

 

    был грех – наговорил им лишнего,

    забыв сказать необходимое.

 

Блажил – с намёком да загадкою,

а Русь – в полроста, под запретами,

живёт, дыша – и то украдкою, –

однако ж сказки слушать любят...

 

    да – в чудо верят... и поэтому:

    «...не по уму о русских судят...».

 

6.

Не по «уму» о русских судят,

коль скоро нам, безумцам, мило

не то, как есть, а то, как было

и никогда уже не будет, –

но брось досужие дела,

исполнись памятью людскою...

 

    и Русь полюбится такою,

    какой, казалось, стать – могла...

 

«Небес касаясь теремами,

с душой, живущей в полный рост,

с верстой немереной, с хлебами,

с дружиной – побоеспособнее...» –

 

    днесь наш удел – чертовски прост:

    мир – плоть, в утробе – преисподняя...

 

7.

Мир – плоть, в утробе – преисподняя,

в её кромешной безызвестности

жизнь лишена богоподобия,

а что есть свято – на поверхности, –

из света в свет – бредём пустынею,

кресты взвалив себе на плечи...

 

    пусть святость пополам с гордынею,

    чертям от этого не легче.

 

«Бо цены – тяжкие назначены...» –

и было, в путь пускаясь «вечный»,

за мудрость – втридорога плачено,

и святость обошлась – недёшево...

 

    и так, с шишом в суме заплечной,

    грядём по звёзд угасших крошеву...

 

8.

Грядём по звёзд угасших крошеву

в скорбях о мире обитаемом,

бо – стерегут нас тени прошлого,

и души падших – докучают нам, –

грядём – не грозным повелением,

грядём – отеческим наказом:

 

   беречь с достойным нас терпением

   святыню Славы Русской – Разум.

 

И рать была, и брани страшные,

да каждый – «сам себе судья»,

но строй держал, и были павшие... –

окстим уста же – от упрёков...

 

    познать бы – истинных себя

    к концу отпущенных нам сроков...

 

9.

К концу отпущенных нам сроков

сойдёмся у последней вехи –

не гордой поступью пророков,

а как простые человеки,

свои вериги и скрижали

оставив жителям земным...

 

    увы, стези нам не спрямляли –

    и путь наш вряд ли был прямым.

 

На ум «надеясь», в чудо «веруя»,

«любви» служила Русь Святая,

такою щедрой «меря мерою»,

что, не соврать, светилась лицами... –

 

    и мы, последний путь спрямляя,

    в небесный рай взовьёмся птицами...

 

10.

В небесный рай взовьёмся птицами,

но лишь по праву обладания

хотя бы малыми крупицами

от глыбы – Божьего Всезнания, –

блажен, кто, высь прозрев, покается...

но чаще крылья обретает –

 

    не тот, кто Знанием спасается,

    а тот, кто Знанием – спасает.

 

И чьи молебны – трёп пустой,

обрить, да гнать из храмов взашей,

да впредь – следить за «чистотой»... –

и Русь – на ключ пред «иноверцем»:

 

    им не понять России нашей,

    Россия познаётся – сердцем...

            ________

Россия познаётся – сердцем...

с размахом лапотной версты,

неодолимой «иноземцем»,

соизмеримы – лишь мечты, –

чудна славянская Стезя:

столь дивны памятные вехи,

 

    что –

    ни довериться навеки,

    ни усомниться в ней нельзя.