Виктор АНТОНОВ. АЗИАТСКИЕ СЕНИ ЕСЕНИНА. 130-летию со дня рождения поэта

 

Виктор АНТОНОВ

АЗИАТСКИЕ СЕНИ ЕСЕНИНА

130-летию со дня рождения поэта

 

Имя Сергея Есенина известно и популярно в России не меньше имени Александра Сергеевича Пушкина. Произведения обоих сотню и две сотни лет уверенно относят к числу наиболее цитируемых, песенных и выражающих национальный русский характер. При этом в отношении обоих поэтов находились и находятся такие поклонники и критики, кто и Пушкина, и Есенина считают как гениями своей эпохи, так и… за хороших поэтов вовсе не считают.

Анна Ахматова, например, не воспринимала Сергея Есенина, называя его «плохим и пошлым», отмечая неграмотность некоторых произведений. И вообще была уверена, что Есенин стал популярен более скандалами – не стихами.

Владимир Маяковский тоже коллегу не жаловал, но признавал, что тот – талантливый и интересный человек. И в определённой степени, сражался с ним за публику.

Борис Пастернак однажды вовсе банально подрался с Сергеем Есениным в ходе спора о том, кто из них лучший. Однако, когда Есенин погиб, Пастернак вспоминал его с теплом.

Бывали современники и другого мнения. Так после издания сборника «Радуница» (1916) о Есенине довольно быстро заговорили как о «художнике дивных красок». А в наши дни критик, литературовед и архивист-исследователь Сергей Куняев убеждённо говорит, что «Цветную палитру своей поэзии Есенин брал как у русской природы, так и у русской иконы. На этот счёт существует достаточное количество квалифицированных исследований». И тоже не поспоришь…

А для другого критика и литературоведа – Льва Аннинского (1934-2019) – Есенин навсегда в одном ряду великих поэтов века: Ахматовой, Блока, Гумилёва, Пастернака, Хлебникова – очень разных, но всех вместе – просто гениев эпохи…

Есенин – с Рязанщины, из «страны берёзового ситца». Образ его родных мест стал образом России для всех россиян и для всего мира – от Европы до Африки, до Америки и Азии. Десять лет назад Волгоградское издательство «Перископ-Волга» готовило сборник к 120-летию Сергея Есенина, и поименовало его «Берёзовая эстетика», отразив суть названия в оформлении обложки. Художники вообще часто используют простой и понятный образ поэта среди берёз Средней полосы – это уже навсегда есенинский и русский образ и разорвать и различить их невозможно.

Но Есенин – это и автор «Персидских мотивов». Это он написал о том, как «золотая, дремотная Азия опочила на куполах». Это его образ – «стеклянная хмарь Бухары», который побывавшие там считают наиболее точным для этого города. Есенин и про Афганистан писал, если хотите знать, хотя туда тоже не ступал ногой:

Видно, видел он дальние страны,

Сон другой и цветущей поры,

Золотые пески Афганистана

И стеклянную хмарь Бухары.

Строка про «золотые пески Афганистана» выбивается ритмом, выглядит странной небрежностью (вспомним Ахматовские претензии к технике и общей «грамотности» Есенина). Но что если это осознанный приём – способ обратить внимание на то, на чём у самого «взор споткнулся»? И вообще, хороший повод для загадки эрудитам: «В каком стихотворении Сергей Есенин писал про Афганистан?». Многие ли ответят? Хотя начальные строки «Эта улица мне знакома…» скорее всего припомнят…

При этом, удивительное дело: Есенин не написал поэтических строк ни о Ташкенте, ни о Самарканде, где побывал и гостил по нескольку дней (а в Ташкенте так несколько недель!), где общался со многими людьми. Не упомянул строкой об Ашхабаде (с 1919 года недолго носил имя Полторацк), но очень точно написал о Бухаре, где, кажется, побывал чуть ли не проездом. А позже создал знаменитый цикл стихов о Персии под впечатлением от советского города Баку!

Однако и через год, в ходе поездок по Европе, 9 июля 1922-го, поэт писал в Москву Анатолию Мариенгофу: «Вспоминаю сейчас о (…) Туркестане. Как всё это было прекрасно! Боже мой!». А супруге Айседоре Дункан, путешествуя по Европе уже в 1923-м, Сергей Есенин на указанные красоты Рима, Флоренции и Венеции отвечал: «А всё же это не Самарканд…». В конце концов, Айседора захотела сама поехать в столь дивное место.

И вот в июле 1924 года корреспондент «Туркестанской правды» написал: «Находясь по пути в Харбин … Айседора Дункан решила поехать в Самарканд, а на обратном пути остановилась в Ташкенте. А.Дункан восхищена городами-садами Туркестана и колоритностью местных костюмов»...

Удивительно, что столь прочно засевший в эмоциональной памяти поэта Самарканд отражён у Есенина лишь шутливыми строчками в письме друзьям:

В Самарканд – да поеду-у я,

Т-там живет – да любовь моя…

Впрочем, восточная любовь поэта отразилась вновь «не там», а в персидском цикле, в знаменитом «Шаганэ ты моя, Шаганэ…».

Между тем благотворное влияние этого древнего города (вернее, поездки туда) отрицать нельзя. Известный художник Кузьма Петров-Водкин в 1921 году сообщал своей жене в письме о встреченном им по возвращении из Туркестана Есенине: «Он вернулся в полном восторге от Самарканда и очень посвежел».

Поэт, переводчик и публицист Валентин Вольпин (1891-1956) вторил ему: «Приехал /Есенин/ радостный, взволнованный, жадно на всё глядел, как бы вливая в себя и пышную туркестанскую природу, необычайно синее небо, утренний вопль ишака, крик верблюда и весь тот необычный для европейца вид туземного города с его узкими улочками и безглазыми домами, с пестрой толпой и пряными запахами».

Во второй половине ХХ века советский таджикский поэт Лоик Шерали засядет за перевод «Персидских мотивов» Есенина на родной язык. Таджикский – язык, родственный персидскому, ну а тут всё-таки «Персидские мотивы»…

Первое издание этих переводов вышло в 1965 году, а последнее стихотворение цикла было переложено Лоиком на таджикский спустя только 15 лет! И по окончании этой работы поэт вдруг заявит: «Это моя первая книга». Настолько Есенин «перелопатил» его самого.

Лоик Шерали при жизни неоднократно повторял: «Сергей Есенин по духу близок ко мне и к таджикско-персидской литературе». А ведь к концу ХХ века самого Лоика признают и в Таджикистане, и в Иране наиболее значительным представителем персидско-таджикской поэзии за последние 300 лет!

В наши дни – 8 августа 2018 года – Мансур Суруш, литературный обозреватель Центрального государственного информагентства Таджикистана «Ховар», написал: «Великий русский поэт питал искреннюю любовь к таджикско-персидской литературе. Есенин вдохновлялся поэзией Саади, Фирдоуси, Хайяма, Хафиза, что отражается в его творчестве и существенно обогатило русскую литературу».

Не преувеличивает ли влияние восточных литератур журналист? Но поводом для этих строк послужила новость, что «сборник избранных стихов Сергея Есенина на русском и таджикском языках в прекрасном переводе Народного поэта Таджикистана, лауреата Государственной премии им. Абуабдулло Рудаки устода Лоика Шерали, изданный в Орле (!), по итогам общероссийского конкурса Ассоциации книгоиздателей вошёл в список «50 лучших региональных изданий»!

Нет, не зря и не случайно поехал русский поэт в пёстрый и обширный Туркестан в мае 1921 года. Что искал он в Азии? Только ли хлеб насущный, сбежав из скудной тогда Москвы? А ведь он ещё немало там и оставил, в том числе частицу своего сердца.

Попробуем проследить духовный путь поэта в Средней Азии. Через стихи это, возможно, будет легче.

 

------------------------------------------

Из цикла «Азиатские сени Есенина»

 

В ТАШКЕНТЕ

                   Ой да в Туркестан да поеду я…
                                                   Сергей Есенин

Город тёплых камней и цветных куполов,

Жарких солнц и ночей непроглядных…

Для чего я сюда из Рязани волок

Тела куль на базар виноградный?

 

Мне Ташкент наливал абрикосовый сок,

Мне вагон завалили мешками с кишмишем.

И брезгливо губастый конёк-горбунок

Всё косился на нас: суетятся, как мыши…

 

А Ташкент – город камня и чайханы,

А Ташкент – город хлебный и тороватый.

Азиатским вниманьем опалены,

Мы внимали дутару, зурне резковатой.

 

И под звуки зурны поедая халву,

Удивляя собраньем почтенным округу,

И хозяин и гость возносили хвалу

Навои и Хафизу, Хамзе и друг другу…

 

Под Рязанями ветер качает рожь

И крестьян от войны увечных.

Про Ташкент рассказать им, так брякнут: «Ложь!

Что ж убёг-то оттоль, сердешный?».

 

Вслед за ветром убьюсь об забор, и в траву

Упаду в стыде фантазёра:

Я ни правды сказать, ни солгать не могу

Тем, кто словно земля, прооран

Барской плетью, нуждой, грабежами, войной,

Реквизицией, продразвёрсткой…

 

А Ташкент – город хлебный, совсем иной:

Город тёплого камня,
                            с верблюжьим подшёрстком.

11 мая 2020

 

МОЛИТВА В ЧУЖОЙ СТОРОНЕ

               Положите меня в русской рубахе
                      Под иконами умирать.
                                                   Сергей Есенин

Стоял под аркою мечети,

И – не переступил порог…

На это спутник мой заметил:

«Ну что ж – у каждого свой бог».

 

И я ушёл, не снявши туфель,

Ушёл, ни слова не сказав.

И вскорости слегка припухли

От слёз пытливые глаза.

 

Когда ж пришла ночи прохлада,

Я робко вышел за порог,

И, став среди двора квадрата,

Стоял, покуда не продрог.

 

Стихом неписанным молился

И выл на звезды аки пес.

Кобенился, юлил, бранился

Во всём один, один, как перст…

 

Порой бывает человеку

Не отогнать своей тоски.

И я, как мусульманин Мекку,

Искал в ночи звезду Москвы.

26 декабря 2022

 

Я – ЕСЕНИН

                      Поэты – все единой крови.
                              И сам я тоже азиат…
                                             Сергей Есенин

Я словно рожденьем осенний

И впавший в запретную грусть.

Не в ногу с моим поколеньем

Шагаю. Иному учусь.

 

Я странник, я странный, запретный.

Глаголами жгу на бегу.

Я, как говорится, отпетый.

Я, как полагают, могу…

 

Покуда меня не считают,

Покуда меня не зубрят,

Покуда меня исключают,

Пока исключением мнят,

 

Послушайте, батюшки-светы,

Послушай, соперник и брат!

По крови едины поэты:

Поэт, он везде – азиат!

 

Он слишком обширен для узкой,

Обтёртой на карте земли.

Он слишком китайский иль русский,

Чтоб там понимать нас могли…

 

Я, видно, по сердцу – осенний,

И впал в нешутейную грусть…

Я младший... Я – новый Есенин!

И я – тороплюсь, тороплюсь…

 

ЕСЕНИН ПОКИДАЕТ ТАШКЕНТ

Птицы носятся вкруг мечети,

Подминающей к полудню тень…

Что сказать о рязанском поэте

Чьи мозги от жары набекрень?

 

Он вошёл в туркестанские двери

Прост и опытен, как кетмень.

Не поэт – посланец Империи,

А крестьянин, как ни одень.

 

Что он видел на том свидании?

Что халаты бедны да пестры?

Минаретов горячие камни

И дрожащую хмарь Бухары.

 

Остроносым его штиблетам

Равных не было фетишей…

А живое особой метой

Помечал он в своей душе…

 

Здесь воды не везде в достатке,

Но хватало везде чернил.

Потому от дурной повадки

Здесь легко отвыкал – не пил.  

 

Тихо злясь на обычай местный,

Под чадрою искал глаза,

И своею персидской песней

Неувиденное сказал! 

 

Птицы носятся вкруг мечетей,

Чертят дуги чужих бровей…

Расскажи, Ташкент, о поэте,

Чьи мозги набекрень в голове.

 

Сам поэт, коли выйдет случай,

Злой и жгучий, как суховей,

В стылом городе невезучем

Бахнет по столу: «Потрох сучий!

Ты прохладой меня не мучай,

А чернила мне в жилы влей!».

2-5 марта 2021

 

* * *

Древний город узких переулков,

С душной тенью улочек кривых…

В раскалённой глиняной шкатулке

Я не чаял быть к утру в живых.

 

В этом доме, где так мало окон,

Запотел московский «джентельмент»,

А восточный месяц жёлтым оком

Вопрошал: «Ну как тебе Ташкент?».

 

Я томился, я насквозь пропёкся,

Как в тандыре здешний плоский хлеб.

Но к утру однако же улёгся

В нужный угол, Азии адепт…

 

В постный праздник Ураза-Байрама

И не свой пока, но не чужой,

Я с закатом солнца к дастархану

Приходил, весь выжат и «сухой».

 

Был я выжат солнцем и чимбетом,

Обходя священные углы.

И так звали в небо минареты!

И держали, несмотря на это,

На земле чинарные стволы.

18 августа 2020

 

* * *

Ах ты чёрный, ах ты древний,

Чудодейный друг чинар!

Подлечи меня деревней,

Словно добрый санитар.

 

Тошно утром просыпаться

Под иканье ишака,

И в окошко улыбаться.

А в окошке – Самарканд.

За окошком – чуждый лепет,

Под окошком – сухопар,

Глинорук – посуду лепит

На базар Аббас-гончар.

 

Он свой мир творит из праха

Или рушит в черепки.

И по милости Аллаха,

Иль Аллаху вопреки,

Глины глыбу месит круто,

Словно бог над ней согбен…

Увези меня отсюда,

Конь, горбатый, на арбе!

 

Но молчит скакун двугорбый –

Видно, я ему – чужой.

И воротит важно морду

В плюше – дервиш пожилой.

1 марта 2020

 

ПЕРЬЯ ПЕРИ

Из причуды или из задора,

Или это вышло невпопад,

Но запала в душу Изадора,

Как запал когда-то Самарканд.

 

Как батыр, укравший перья пери,

Погостив тайком в чужом саду,

Так же с Изадорою теперь я

Мучаюсь: уйдёт иль уведут?

 

И бегут прохладные арыки,

И сбивают зной чинар и чай

Там, где солнцем выжженные лики

Провожают взглядами трамвай.

 

И несёт меня вагоном скорым

Стёжкой у Вселенной на краю

В Азию, где корни мандрагоры

Обещают певчим литию.

 

Я похитил перья из задора,

Возвратить всё до пушинки рад…

Изадора, пери из-за моря!

Возврати мне в душу Самарканд.

30 сентября – 1 октября 2021

 

ЕСЕНИН В ТУРКЕСТАНЕ

Где сбежали все эмиры,

Где усоп великий князь –

Там народ от веку смирный,

Там живут не торопясь.

 

Там, где небо так высоко,

Где так выгорел песок,

Я шалею от Востока

И любуюсь на Восток.

 

Иноземец в чуждом стане,

Чей-то выполнив каприз,

Я представлен в Туркестане,

Где язык чуть-чуть гортанен

Как большой «урус хафиз».

 

А хафиз – субъект непьющий.

Так что истинно тверёз,

Я ищу рязанский ключик

К туркестанской тайне звёзд.

 

Ну а те – молчат от века…

Кто я, чтоб не вызвать гнев,

Тщась печали Улугбека

Постигать, не постарев?

11-13 декабря 2020

 

ПРОЩАНИЕ С ТОПОЛЕМ

                Страшно хочется подраться
                       С пьяным тополем в саду.
                                Сергей Есенин, 1925

А ни петь уже, ни плясать,

Ни торопко по тропке топать…

И почто ты, едрёна мать,

Хлещешь небо, мой пьяный тополь?

 

Не достать тебе до небес.

Месяц – вовсе с другого краю…

Стихнет ветер, и станешь трезв,

Так увидишь: вся жизнь – иная!

 

Отскандалили города,

Зареклись – не бунтуют – сёла…

И куда нам теперь, куда,

Неуёмным да развесёлым?

 

Пусть на шее тугой кашне

Дёрнет резко автомобилем!

Чую, где-то меня уже

Потихоньку «постановили».

 

Не браните поэта вслед,

Попрекая судьбой-растрёпой.

Константиновский сельсовет

«Постановит» и пьяный тополь.

4 января 2020

 

НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО

Здравствуй, друг мой! Крепко обнимаю,

Всех, кто помнит и немного ждёт.

Я безмерно здесь без вас страдаю.

Даже хмель, признаться, не берёт.

 

Ты потешным лавром не увенчан,

И тебе милей зелёный чай

Всех успехов у недолгих женщин,

С кем так просто «здравствуй» и «прощай».

 

Здравствуй, друг мой, в туркестанском зное!

Здравствуй долго на другой земле!

Не лежать в рязанском перегное

Ни тебе, да видно, и ни мне.

22 июля 2022