Николай ПОДГУРСКИЙ. ТИБЕТСКИЙ ГОСТЬ. Рассказ

 

Николай ПОДГУРСКИЙ

ТИБЕТСКИЙ ГОСТЬ

Рассказ

                                                               

Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен. 
 А.С. Пушкин
 

Три вещи в мире в особенности гадки:
Безмозглый шах, скупой богач,
Учёный муж, на деньги падкий.
Алишер Навои
 

Подполковник в отставке Фёдор Петрович Одинец проснулся от того, что замёрз. Провёл рукой по лицу и мысленно пошутил собачьей диагностикой: «Если нос холодный и мокрый – значит здоров». Здоров или не очень, а вставать всё равно придётся. Всю ночь, почти до утра, сидел в интернете и слушал разных политологов и экономистов с их оценками текущих событий и прогнозами на будущее. То, что их прогнозы чаще всего не сбывались, прыти им не убавляло, как и любопытства зрителей и слушателей. Зёрен истины в потоках их умствований было немного, однако у Одинца других источников не было. Вот и приходилось терпеливо и с напрягом выслушивать.

Кряхтя от ломоты в суставах, поднялся, чиркнул спичкой, возжигая приготовленную с вечера укладку в печи. Наскоро оделся, сунул ноги в валенки и вывалился на февральский мороз. У крыльца, виляя хвостом, его встретил Черныш – общеуличный пёс, преданно служивший тем, кто оставался на зиму в садовом обществе Зорянка. Проскочив мимо собаки в скворечник с «удобствами», вернулся в домик уже через заднее крыльцо, откуда до баньки идти было ближе. Конструкцию дома на сваях он подсмотрел у рыбаков на Крайнем Севере. Жилой домик, выполненный заодно с банькой, буквой «Г» окружала веранда. Удобно: летом добавлялись две комнаты – кухня и послебанная отдыхалка. А зимой, если баньку подтапливать – ещё и умывальник. Вернувшись в дом, где в печке вовсю гудело пламя, поставил на открытую конфорку кастрюлю с водой и, дождавшись, когда она закипит, сыпанул туда пригоршню пельменей. Вспомнил о голодных собачьих глазах и сыпанул ещё одну пригоршню.

Одинец отслужил тридцать семь только календарных лет, не считая льготных, где год за полтора, а то и за два. Но всему приходит конец и вот теперь он, по ноздри насытившись общением с людьми и насмотревшись крови, решил остаток жизни посвятить осмыслению того, что довелось повидать и перечувствовать. Супруга Вера нашла себя в религии, у дочки Мариши – своя жизнь.

Мариша… Мариша, замечательная, любящая своих родителей дочка. На их уговоры выйти замуж отвечала с невозмутимой уверенностью:

– Ну зачем вам зять? Зять в семье – инородное тело!

– Доча, но ведь без зятя и внуков не бывает…

– Ещё как бывает, всему своё время, – сказала, как отрезала.

Когда дочери перевалило за тридцать пять, и Одинец снова заговорил о внуках, она озверела:

– Ну, папа, покажи мне пальцем, от кого, и я рожу тебе столько внуков, сколько скажешь!

Показывать не стал, на чём разговоры и закончились. Но, что бы ни было, отца она не забывала, особенно когда он после аварии перестал ездить за рулём; постоянно привозила на дачу всё необходимое. Позавчера, в связи с приближением его дня рождения, привезла полный багажник всяких деликатесов.

– А водки привезла? – доставая из пакетов продукты, спросил о главном.

– Папа, какая тебе водка, сколько можно?

– Но у меня же скоро будет день рождения, придут люди, чем я буду их угощать, вот этой вот едой? Ты меня плохо любишь… – Одинец в сердцах махнул рукой.

– Я-то тебя хорошо люблю. А ты-то сам кого любишь? Меня с мамой, даже себя, любить не хочешь! – Мариша возвысила голос: – Пойми, старый ты алкоголик, здоровье, оно не вечное, а ты его водкой дожечь норовишь! Скоро уже ходить не сможешь, а всё тебе водку подавай!

– Мариша, доча, но ты же знаешь, что когда кончается выпивка, то закуска превращается в простую еду. Ты лучше скажи что-нибудь хорошее, ведь доброе слово и кошке приятно… И не ругай меня! Я не люблю, когда меня ругают!

– Да? А покажи мне того, кто любит, когда его ругают!

Вот и поговорили… Водка у Фёдора Петровича была. Ещё по осени с соседом привёз три ящика и заначил в тайнике так, что Мариша ни за что не найдёт.

Не успел вылить остатки пельменей в собачью чашку, как пиликнул сотовый телефон. Звонил его старейший друг и сослуживец, полковник в отставке Дудин Анатолий Николаевич. Он был одним из немногих оставшихся у Одинца друзей, которого он мог без опаски за последствия послать «в путешествие лесом». Да и с обратной стороны также, а потому их ссоры никогда не затягивались надолго.

– Петрович, привет!

– Привет, Анатолий Николаевич, как жив-здоров?

– Всё в порядке, а ты?

– Как видишь…

– Ничего пока не вижу. Собирайся и бегом ко мне. Володя привёз интересного человека. Познакомлю, вот, не пожалеешь.

Майор запаса Холодов Владимир Иванович служил под началом Дудина. Сдружились они, несмотря на разницу в возрасте, на почве охоты, рыбалки, а главное, любви к русской бане. Из армии уволился сразу, как только по выслуге лет «натикала» пенсия. Объяснил просто: «На гражданке я добавку заработаю много больше, чем если останусь служить». Огромного роста, весельчак и балагур, Холодов занялся оптовыми поставками самых различных товаров из стран Юго-Востока в Россию. И, надо сказать, преуспел. Мотаясь туда-сюда, изъездил один «лэнд крузер» и купил новый, теперь «двухсотый». Если подворачивалась возможность, заезжал в Зорянку к старому другу попариться в бане и поговорить на задушевные темы. Приглашали к столу и соседа, как, например, сегодня.

В гости, значит в гости. Одинец открыл холодильник, вытащил оттуда копчёное филе кеты, привезённое Маришей, уложил в пакет. Сунул туда же кусок сыра. Обшарил взглядом забитые продуктами полки, достал литровую банку лично им засолённых огурчиков и быстро оделся. Из шкафа на веранде вытащил большой батон ржаного хлеба. «Ничего, что заморожен, оттает быстро». Здесь же, из тайника, достал поллитровку и, не мешкая, двинулся по вызову.

Дудин жил в самом начале его улицы. Многочисленное потомство наваливалось на него летом, зимой же полковник по большей части общался с интернетом и телевизором.

– Вы уже в кондиции, – зайдя в комнату и оглядев друзей, прищурился Фёдор Петрович, – а я трезвый, как свинья.

– Тебе нужна справедливость? – берясь за бутылку, оживился Дудин. – Щас мы её установим.

– Подожди, вначале познакомь нас, – остановил его Одинец.      

Дудин приобнял друга:

– Проходи, знакомься: Нганой Джигме, настоятель монастыря.

      – Можно просто – Джигме, – улыбнулся гость.

– А это Фёдор Петрович, наш дачный философ.

Володя, судя по всему, бывший в благодушном настроении, не упустил возможность, и тут же выдал перл:

– Если мужчина женился удачно, он становится семьянином. А если неудачно, то философом.

– Почему философом? – в голосе гостя прозвучал интерес.

– Он много думает о смысле жизни, – уточнил Дудин.

– Если человек не размышляет о причинности своего бытия, то его жизнь превращается в полную бессмысленность, у нас на Тибете об этом знают все, – монах с тёплой улыбкой нырнул в глаза Фёдора. – Философ – это человек, который ищет истину. При этом неизбежно открываются всякие неблаговидности и люди, за ними стоящие. Такие, как правило, имеют большие возможности. А им истина чаще всего не нужна, и философ получает смертный приговор, обычно закулисный, тайный. И по всему выходит, что занятие философией не такое уж безобидное дело, – монах, глядя на Одинца, снова улыбнулся.

– Володя, ты где такого пассажира отловил?

– Ха! Действительно, отловил. Меня по одному делу занесло на остров Ольхон, что на Байкале. А там как раз проходила конференция представителей восточных религий. Оказалось, что нам с Джигме в обратную дорогу до Кызыла по пути. Случай, да и мне веселее…

– Вы буддист? – глядя на его оранжевые одежды и бритую голову, уточняюще спросил Одинец.

– Не совсем. Можно, я не буду рассказывать о своей религии? Вам почти всё равно, а мне спокойнее…

– Всё-всё-всё… – Дудин умиротворяющее поднял руки. – Сначала выпьем, а потом уже разговоры.

– А я предлагаю настоящий тибетский высокогорный чай.

– Да? – Одинец на секунду задумался. – Тогда я тоже буду чай.

– Изменник, – наигранно прошипел Дудин.

– Толя, мы с тобой до лета ещё не одно ведро водки выпьем, а Джигме к нам, может быть, уже не приедет. И вообще, веди себя сдержанно…

Копчёная кета под свежесваренную картошечку оказалась очень кстати. Одинца же распирало любопытство:

– Джигме, извините за назойливость: а в чём суть вашей религии?

– В душе каждого человека присутствует убеждение, что над его бытийным восприятием, которое он получает через органы чувств, возвышается какая-то мощная надмирная сила, во многом управляющая его поступками. Именно это восприятие подхватывают и укрепляют все религии, каждая в своём понимании.

Атеизм – тоже религия – там убеждённость, что никакой надмирной силы нет, и нужно строить общество социальной справедливости на земле. Вопросов нет, справедливость нужно выстраивать, но каждый, кто искренне берётся за это дело, всё-таки руководствуется нравственным законом, действующим за пределами его осмысления. И тут беда: вера в светлое будущее, формируясь в религию или её суррогат, неизбежно стремится к власти. А там до своего антипода – сатанизма – один только шаг. Как видите, дело очень непростое. Вот и наука, как инструмент поиска истины, превращается в свой антипод – становится гонителем, шельмователем и извратителем истины. Механико-материалистическое мировоззрение близоруко до невозможности. Сами подумайте: разве гусеница, пожирающая яблоко, понимает, что потом, через год, она, пройдя стадию куколки, превратится в бабочку? Помилуйте, у неё одна цель – набить брюхо. И, зная об этом, кто-то хочет убедить философа, что его высшая цель – набить брюхо? Согласитесь, смешно!

– И ты хочешь сказать, что каждый живущий на планете человек в первую очередь должен думать о душе? – Дудин вперил в монаха уничижительный взгляд.

– Я такого не говорил, – выдержал напор монах. – Поясняю: человек не гусеница, которой что-то объяснять бесполезно. Но каждый человек должен знать, что его ждёт потом, после земной жизни, знать, с чем ему представляться там, на пути к Создателю. А главное, что решение о посмертном качестве он должен принимать здесь, в земной жизни. И в этом только его личная воля выбора. Вот что должен знать земной человек!

Теперь о свободе. Чувство свободы у человека есть только тогда, когда он знает, что такое рабство. Если не знает, как ему понять, что такое свобода? Как? Если на белый лист не поставить чёрную точку, то он никогда не поймёт, что есть белое. Кто может думать о свободе? Только раб или узник. Иное дело – воля выбора. Воля и свобода – понятия не взаимоувязанные, потому как волю выбора имеет и человек, не имеющий свободы.

Весь материальный мир, вся материальная Вселенная, доступная для чувств и сознания человека, существует как многомерная и многомирная арена борьбы добра и зла. Зачем? Единственно для реализации воли выбора. Жестоко? Согласен. Однако, скажите мне, как можно сделать выбор, если всё вокруг будет только белое или наоборот, только чёрное? Но смотрите, подавляющее число качеств, которые мы относим ко злу, связаны с ублажениями тела: похоть, чревоугодие, лень, жадность, властолюбие… А зависть? Ведь никто не завидует человеку, ведущему сдержанный, аскетичный образ жизни. А ему это зачем? Общепринятый ответ – для духовного роста! Но ему, аскету, резонно возразят: какой может быть духовный рост, если ты умрёшь от голода! Ни о каких духовных помыслах не может быть и речи без крепкого тела, без крепкой семьи, без крепкой и надёжной защиты от всевозможных злоумышленников. Но как сложно удержаться и не перейти границу достойного существования, за которой начинается пресыщение излишествами и ненаказуемой вседозволенностью? Из чего она сложена? Какой-нибудь умник поднимет палец кверху и изречёт глубокомысленно: эта граница сложена из морали и традиций. Другой же, облечённый в судейскую мантию или широкие погоны, прищурится и возразит очень резко и вслух: пока у меня есть власть над вами, плевал я на вашу мораль и ваши традиции!

И всё, приехали? Нет, уважаемые, не приехали. Вернёмся к станции отправления – к причинности создания человека на Земле. Человек создан Творцом для продолжения Себя в Вечности. Эту формулу я привёл для того, чтобы вам была понятна философия космизма. Философия, в которой нет пробелов и необъяснимостей! Именно русская национально-цивилизационная философия отличается завершённостью и полнотой! – Глядя на вопросительно поднятые брови Дудина, монах не сдержал эмоций: – Ну, неужели трудно понять, что человечество существует и функционирует не само по себе и не для самого себя?

Все атеистические теории, как куски разноцветного пластилина – лепите, как хотите, – убедительного ответа на этот вопрос не дали. Эволюция? Да, но лишь в мизерной части приспособляемости и не более.

Наступила долгая тишина. Офицеры переваривали сказанное монахом.

– Дела… – пробурчал Дудин.

– Да, – согласился монах. – Но это не снимает с повестки вопрос истины о том, что такое человек, как он появился на планете Земля, а главное, зачем?

– А что учёные? Или вы их на свои сходняки не зовёте?

– Как не зовём, приглашаем, конечно, даже все расходы на себя берём. Только вот приезжают не все, да и те, кто бывают, от диалога чаще всего уходят… – горько усмехнулся монах.

– А причина? – не унимался Дудин.

– Причина простая: учёные, почти все, находятся на содержании дипстейта – транснациональных компаний, – других доходов не имеют, потому и молчат. Наука, к сожалению, пытается жить в мире, созданном в позапрошлом веке и которого уже нет. Мы пытаемся наладить с наукой контакты, но без серьёзных успехов – рациональное мышление не может или не хочет принять идею существования тонкого мира.

Учёные создали мировосприятие Вселенной в таком виде, что человеку в ней места нет. А без этого вся их конструкция – химера. Мы же рисуем перед ними свою картину.

Органично устойчивый уклад современной жизни заключается в единении человека и космоса. Но что мы видим: в Тихом океане образовался уже целый континент из пластиковых бутылок и полиэтиленовых пакетов. Спросите у меня, разве нет сил и средств, чтобы его уничтожить? Отвечаю: есть! Но глобалисты, эти три десятка транснациональных компаний, как гиены, смертельно опасаясь друг друга, боятся начать работу по очистке океана. В их идеологии места для равновесия человека и природы нет. Они ведут себя безответственно, но Тот, Кто создал этот мир, не попустит уничтожения планеты. Океан будет очищен, и мы в этом не сомневаемся.

– Ага! – заржал Володя. – Кто накакал, тот и смякал!

– Примерно…

– У вас проходила конференция восточных религий. А представителей западных религий вы не приглашаете? – Дудину стало интересно.

– Религии Запада со временем становятся всё более зависимыми от влияния финансово-промышленных корпораций, а те, к сожалению, носят преступный характер. А теперь сами подумайте, какие у нас с ними могут быть контакты?

 – Беда, – упавшим голосом подытожил полковник. – Это дело надо запить, – и взялся за бутылку. – Петрович, ты снова пропустишь?

– Пропущу, – шевельнул скулами Одинец.

Выпили.

– Николаич, я понимаю, что майор не может быть умнее полковника, – Володя прищурился на Дудина, – но ты хотя бы выслушай, не до хорошего… Вот такой факт: незадолго до смерти Сталин сказал одному из соратников: «Без теории нам смерть, смерть, смерть». Ему что, построение светлого будущего для всех людей планеты было плохой теорией или вообще не теорией, а так, в поле ветер… А если вождю народов пришла такая мысль, то какую такую правильную теорию он имел ввиду? Ту, о которой нам рассказывает Джигме? Похоже, что так. Очень похоже…

И второй вопрос, – Володя скривился в саркастической полуулыбке. – Как-то странно, что после этих слов Сталин умер. А может, он кому-то из близких изложил контуры задуманной новой теории, и соратники помогли ему умереть? Ведь по краткости и ясности речи он был большой мастер. Рассказал – и мировоззренческая революция умерла вместе с ним…

– Возможно, Володя, вы и правы, – не дожидаясь мнения Дудина, согласился с его мыслями монах. – После смерти вождя стратегическое и системное целеполагание обеспечивать было некому. Ну, неужели трудно понять, что человечество существует в качестве элемента грандиозной системы Вселенной!

И потом… В нынешней Конституции прописан запрет на идеологию. На какую? Коммунистическую? Чего смеяться, если компартия сидит в парламенте и её никто не трогает…

– Конституцию писали враги, – обронил Дудин.

Зависла тишина. Надолго. Ухватив бутылку, её нарушил Володя:

– За «обдумать этот вопрос» нужно выпить!

После паузы Володя деланно заморгал, будто в глаза ему попал едкий дым:

– А сатанисты, чего они хотят?

– Высшая цель сатанистов, скажем, одного крыла – принести весь мир в жертву своему инфернальному хозяину, а после, объединёнными в шестьсот тысяч душ, в вечном блаженстве летать над заражённой и сожжённой планетой.

– А что им мешает? – недобро набычившись на монаха спросил Дудин.

– Мешает цель другого крайнего крыла – мировое господство. Ведь если мир погибнет, то над чем они будут властвовать?

– Ха-ха-ха! – заржал Володя. – И хочется, и колется, да маменька не велит…

– Вот-вот… – улыбнулся монах. – Они, носители этих крайних целей, идут как по лезвию ножа – одно неверное движение – и свалишься вниз, разрезанный на две половинки. Нужно помнить, что между крайностями существует подавляющее большинство, которое хочет просто жить, не приближаясь ни к одной, ни к другой стороне. И мы должны на этом играть.

– Как? – вновь насупился Дудин.

– Очень просто. Наш противник действует по принципу: сеять духовное, но пожинать материальное. Наше материальное. Что делать? Укреплять свою духовность и тогда наше материальное останется у нас.

– Так просто… – удивился Володя.

– Не совсем, – скорбно улыбнулся монах. – Нужно, чтобы наука, экономика, средства массовой информации, образование и церковь были заодно. Здесь нужна мощная политическая воля. Вы офицеры, вам лучше знать, у кого она в руках. Но враг этого не хочет и боится. У него везде расставлены свои сторожки.

Если вы присмотритесь внимательно, то увидите, что в настоящее время идёт необъявленная, но страшная и беспощадная война против сил Истины и Добра.

– А церковь? – проявил настойчивость Одинец.

– Главная сила христианства заключается в идее, с которой до сих пор не может смириться наука: человек, рождённый земной женщиной, своим совершенным духом возвышается до Создателя Вселенной с тем, чтобы продлить в Вечности Отца. Эта идея имеет настолько глубинную ценность, что спорить и воевать с ней нет никакого смысла. Но что мы сегодня видим? За догматами, обрядами и традициями идея восхождения духовного человека до уровня Создателя напрочь затушёвана. И никто на это внимания не обращает. А зря, ведь в этом один из выходов человечества из духовного тупика, где все оказались.

Смысл жизни – вот платформа для многонационального объединения России! Вы спросите, как эту идею донести до людей? Повторяю: только через образование, через школы, вузы и церковь. Это главные пути.

– Круто, – отозвался Володя.

– Смысл жизни каждого человека заключается в служении долгу, для которого Бог его создал

– Так в чём же проблема? – нарушил возникшую тишину Одинец.

– Нужно технократическую идеологию менять на космоцентрическую, – с готовностью отозвался монах.

– Возвращаться обратно, к Богу?

– Да. И это единственно верный путь. Человек создает много чего технического, но он не создал ни одного нового животного или растения. Всё что есть – это селекция. И не нужно приводить мне достижения генетиков. Создание уродцев, не способных к размножению, – это не успех, а скорее неудача, тупиковый путь. С другой стороны, очевидно, что Создатель, поддерживая, а при необходимости изменяя формы материи, легко управляет Вселенной.

– А-а, вот, оказывается, для чего существуют генетические коды, для стабилизации видов, – обрадовано догадался Володя. – Но тогда вопрос: в чём же заключается понимание тонкоматериального мира?

– В сознании. Всё, что мы можем отследить органами чувств или с помощью приборов, по сути, есть спрессованный эфир, сознание Творца, разлитое во Вселенной. Из него соткано всё, что мы наблюдаем или, возможно, научимся наблюдать. И всё материальное имеет собственное сознание, которое ограничивает его форму и качества и закрепляется как соблюдение материей физических и математических величин. А чем ещё вы объясните устойчивость орбит электронов в атоме или планет в звёздных системах? Сознание Творца, Создателя, принято понимать как эфир, который сгущается в самых разнообразных видах и формах. Вот в чём заключается главный секрет, скрываемый от людей, вот от чего лжецы от науки отводят внимание ищущих Истину.

– И растение и камень, они тоже обладают сознанием? – удивился Володя.

– Да. И растение, и камень, и различные излучения, и поля, и частицы, созданные Творцом, – всё обладает сознанием Творца и всё имеет чёткие, заранее определённые формы и качества.

– А тёмная материя? – вопрошающе уставился на монаха Дудин.

– Мы полагаем, что понятие «тёмная материя» ошибочно. Существует тёмная энергия, что и есть сознание Творца, эфир. Эфир, из которого материализуется всё доступное для восприятия. Мы эфир не ощущаем, потому что Создатель не дал нам такой возможности.

Все научные открытия, объясняющие что-либо наличием эфира, запрещены. Как правило, взамен предлагаются объяснения, иногда совсем неправдоподобные, зато принимаемые в научной среде. Те, кто пытается протестовать, получают смертный приговор.

– Их что, взаправду убивают? – удивился Володя.

– Чаще подвергают забвению, как учёных, лишают возможности заниматься наукой, не принимают в печать их работы, оставляют без средств к существованию. А самых непокорных упрямцев – действительно уничтожают – способов великое множество.

– При советской власти такого беспредела не было, – Володя с видимым удовольствием обсасывал рыбью шкурку.

– Да? А откуда у вас такая убеждённость?

– Если бы гонения на ищущих духовность действительно были, то я бы об этом знал.

– А как вам постановление Президиума Академии наук СССР от 1964 года? В этом постановлении предписывалось объявлять больными-параноиками всех, кто критикует теории относительности Эйнштейна.

– И много таких нашлось?

– Мне известны фамилии 24 учёных, которых принудительно посадили в психушки.

– Но потом же их выпустили?

– Вот этой информации найти не удалось.

– А почему я об этом не знал?

– Не обо всех же секретах рассказывать рядовому офицеру, да и вообще, каждому встречному… Хочу сразу предостеречь вас от сырых мыслей и необдуманных действий. В этом плане очень точно выразился православный святитель Павел Флоренский в письме близкому другу из концлагеря в 1937 году: «Свет устроен так, что давать миру можно не иначе, как расплачиваясь за это страданиями и гонениями. Чем бескорыстнее дар, тем жёстче гонения и тем суровее страдания. Таков закон жизни».

– Спасибо, успокоил, – процедил сквозь зубы Дудин. – Но если Творец создал всё, что мы видим, по своему замыслу и своим целям, то никакой другой власти на земле и быть не может?

 – Так и должно быть, – согласился монах. – Но есть люди, которые убеждены, что власть принадлежит только им.

– А что же Создатель, куда он смотрит? – не унимался полковник.

– Создатель всё это видит и до поры попускает самоуправство. Но и Его терпению может прийти конец. Тогда всем будет плохо, и наглым беспредельщикам, и тем, кто ни в чём не виноват. В мире есть, товарищи офицеры, то, что непостижимо, и примите это как данность, с которой не считаться нельзя.

– А действительно, парни, – неожиданно поддержал монаха Володя. – Что вы привязались к нему, как пьяный к радио: «Вот спой-ка мне мою любимую песню, ты мне всё-таки спой!».

– Ладно, – решил примириться Одинец. – Будем проще! А что, мозг человека – это вместилище сознания? – он пристально посмотрел на монаха.

– Вы, Фёдор Петрович, интересный, редкий человек.

– Чего так?

– Вы умеете слушать. Таких сейчас немного. В основном каждый хочет прокричать своё, а будет его кто-то слышать или нет, кричащего беспокоит мало, или вообще не беспокоит. А вы слушаете, задаёте вопросы. Даже водку отказались пить. С вами интересно, – ушёл от прямого ответа монах.

– С вами тоже, уважаемый Джигме.

– А как вы прикажете понимать гомосексуализм – эту богооставленную мерзость, введённую в ранг религиозного закона? – сделал жёсткое лицо Дудин.

– Мы понимаем это как серьёзный шаг сатанистов к решению их главной задачи: совместными усилиями транснациональные компании и подвластные им религии подводят человечество к пропасти уничтожения самого себя – ведь этим уничтожается замысел Творца – самосохранение Себя через человечество. Подумайте сами: какое может быть человечество, если все станут гомиками и лесбиянками?

– Скажите, Джигме, а разве на планете существует какая-то надмирная инфернальная сила, которая раскручивает в людях похоть и алчность и заставляет их становиться на путь борьбы с духовностью? – спрашивая, Одинец хмурил брови, подбирая слова.

– Я не буду прямо отвечать на ваш вопрос, приведу только один пример.

Вплоть до ХХ века законы христианских государств предусматривали наказание за гомосексуализм. Но не прошло и века, как содомиты потребовали, чтобы их браки освящались религиями. Первыми откликнулись иудеи. Реформаторские синагоги без особых формальностей освящали браки гомосексуалистов и лесбиянок. Для того, чтобы развеять сомнения некоторых колеблющихся раввинов, в Филадельфии собралась конференция раввинов реформаторских синагог – всего 1750 раввинов – и официально одобрила содомистские свадьбы. «Решение конференции имеет обязательный характер», – заявил раввин Кролов из синагоги Эммануэль в Висфилде (Нью-Джерси). Это можно прочесть в San-Francisco Chromcle от 29.03.1996.

Представьте себе: 1750 раввинов единогласно, вопреки установкам Библии, согласились освящать однополые браки. То же самое происходит в католических храмах.

Вскрылось мерзкое: содомитство является неотъемлемой частью иудейско-талмудической культуры.

Картину демонизма дополняет и католическая церковь: во многих странах она освящает однополые браки. Судя по делам, у раввинов и папы Римского мозги размешаны одним миксером. Выходит, что кто-то заставляет их делать эти мерзости. А теперь вернёмся к вашему вопросу: «Кто?». Как называется эта сила? Я знаю, но будет лучше, если вы сами найдёте ответ.

Наступила отрезвляющая тишина.

– Вы, русские офицеры, всмотритесь в себя внимательнее, и вы увидите, что русский человек, даже если он воспитан атеистом, на каком-то генетическом, глубинном подсознании убеждён, что смерть его физического тела не есть его окончательная смерть. Чем же другим вы сможете объяснить примеры самопожертвования и героизма? Вы люди военные и наверняка видели такое не раз. Спросите у меня, почему именно русский, а не какой-нибудь немец или американец? Отвечаю просто: русский – это не национальность, это принадлежность к особой, богоизбранной цивилизации. А там не только русские – татары, буряты, чуваши, – все они под крылом русской цивилизации. Вот почему дипстейт делает всё возможное, чтобы разложить, обескровить и уничтожить всех, кто считает себя русскими. Русские – это последнее мощное препятствие на пути к их мировому господству.

– Па-а-нятно, теперь, – подытожил Володя.

– А как вы понимаете разум? – Одинец решил получить ответы на все важнейшие для него вопросы.

– В разуме сила человека, потому что он владеет речью. С помощью речи он думает, передаёт знания, общается с соплеменниками, а главное, может напрямую обращаться к Создателю и получать от Него ответы.        

– А как же эволюция?

– Не будем спорить с учёными, условно согласимся с ними и примем как данность, что жизнь на планете есть результат эволюции. Хорошо, согласимся также, что развитие идёт путём отбора. Тогда я спрошу вас: «Зачем?». И здесь наука замолкает, потому что не знает, зачем.

– А вы знаете? – Дудин недобро сощурился.

– Знаем. Никакой эволюции на самом деле нет. Приспособляемость к природным условиям есть, но эволюции нет. Всё создано Творцом так, как мы это видим. Вселенная и человек были всегда. Человек пришёл из Вечности, чтоб вернуться в Вечность и продлить Её дальше.

– А бесконечность?

– Ряд натуральных чисел любой, произвольно взятой величины укладывается в бесконечность без малейшего её нарушения. А величина этого ряда зависит только от воображения человека или от его потребностей. Всё очень просто… Бесконечность охватить человеческим разумом невозможно, как невозможно измерить её линейкой. Бесконечность можно только принять как данность и смириться перед ней.

Бесконечность и безвременье – это качества, присущие Создателю. Осмыслить их сложно. Человек, в силу своей ограниченности, никогда не сможет приблизиться к осознанию того, что осознаёт Создатель. Оговорюсь сразу, в земной жизни. О том, что может осознать душа человека после ухода из тела, – другой разговор.

Бесконечность непознаваема. Однако весь мир заражён вульгарным экономическим подходом, где всё считаемо, где всё имеет начало и конец. Все забыли, что деньги для людей – это не цель, всего лишь средство для её достижения. Даже слово «прогресс», ещё пару сотен лет означавшее рост духовности, сейчас понимается как рост комфортности и потребления.

Оценка смысла жизни человека переместилась совсем в другое место. А это очень плохо: человек почти уже уничтожил основу своего бытия – природу.

– А психология? – Одинец задал самый каверзный, по его мнению, вопрос.

– Исследовать психологию человека можно очень глубоко. Удивительное дело, но именно этот процесс вызывает наибольший интерес для тех, кто читает и думает. Он, читатель, в многомирии и многомерии различных граней человеческой сущности находит какие-то мутные отражения самого себя и тем самообольстительно доволен: «Вот, не только во мне одном живёт этакая мерзость, в других-то она ранее меня поселилась!». И лишь очень малая часть из тех, кто задумывается, задаёт себе вопрос: «А зачем тогда Я со всем этим букетом пакостей? Кто меня здесь посадил и что Он из меня выращивает и какие плоды Он хотел бы в конце концов увидеть?». И ни одна религия мира ответов на эти вопросы не даёт. Так, какие-то обходы главного. А почему? Не потому ли, что при нахождении ответа бытия мы услышим оглушительный грохот: то сыпятся в пропасть многочисленные экономические и политэкономические теории, как химерические постройки из обмана и невежества. «Но ведь психология!» – воскликнет защитник всех этих гибнущих симулякров. Да! И ни к чему споры. Психология тела с его эмоциями, чувствами, инстинктами, доминантами и отправлениями. И духовности там нет, а если каким-то краем и проявляется, то внимательные сторожа её тут же глушат: «Её нет!».

– А разве трудно всем людям объяснить, что есть хорошо, а что – плохо? – удивился Одинец.

– Объяснять нужно с самого раннего возраста, с двух до пяти лет, когда человек представляет собой ходячую почемучку. Именно в этом возрасте и начинает формироваться нравственный закон: «Что должно, что можно и что нельзя». А это трудно, почти невозможно из-за колоссальной разницы в развитии интеллекта различных людей и царящей ныне безнравственной атмосферы. Поэтому навязать единую для всех мировоззренческую парадигму не получается, во всяком случае, быстро.

Когда поднимается вопрос о сознании и разуме – для чего они вообще нужны – уже мы недоумённо округляем глаза: «А как при отсутствии сознания и разума двигаться по ступеням духовного развития к Тому, Кто создал всё?».

Есть ещё одно, очень важное замечание. Со смертью состояние разума, полученного за время земной жизни, остаётся с человеком и активно используется в ином, уже духовном бытии. А после, уже более совершенное и подготовленное для следующей жизни, возвращается в новое тело.

Большинство религий мира высшей целью жизни человека определяют посмертное приближение его души к престолу Творца. Таких вот людей, готовых к духовному росту, на самом деле очень мало – один из многих тысяч. Если вы хотите что-то совершить на земле, то рассчитывать нужно на других, для которых ближе и понятнее бытийные вещи: еда, кров, безопасность жизни их близких, социальная справедливость и гарантия будущего. Можно ещё что-нибудь придумать, но в целом подход будет тот же.

– А те, кто не достиг этого высокого уровня?

– Их души вселяются в новорождённых детей и проходят земной путь снова.

– И сколько раз вот так?

– Бывает, что очень много. Такие проявления называются реинкарнацией.

– Почему так?

– Люди старятся и не успевают созреть, а чаще проживают земную жизнь в невежестве, из которого очень сложно вырваться, потому что всё окутано ложью. Ложью, которая навязывается силой с использованием самых изощрённых способов.

– А что, разве нельзя отказаться от ложных установок и признать то, что ближе к Истине?

– Да вы что, смеётесь? Вы предлагаете хозяевам денег отказаться от горы, на которой они сидят, выдернуть её из-под себя и рухнуть вниз, неизвестно куда? Дипстейт никогда на такое не пойдёт. А если какая-то из транснациональных компаний решится на такой шаг, то все остальные порвут её в клочья. Больше всего на свете они боятся не внешних врагов, а друг друга. Свора мировых гиен.

У дипстейта, родителем которого является ссудный процент, главной целью стоит захват мирового господства. Вот послушайте: «Хотим мы этого или нет, но у нас будет общее мировое правительство, – говорил в феврале 1950 года американскому Сенату банкир Д.Варбург. Заметим в скобках, что именно его семья стояла у истоков Федеральной резервной системы США. – Вопрос только в том, будет оно создано насильно или добровольно».

– А вот это он видел? – Володя в нетрезвом кураже выстроил в сторону Джигме мосластый кукиш.

– Меня тогда рядом не было, – засмеялся монах, – а то я бы показал ему не фигу, а кое-что покрепче.

– Вот это уже по-нашему – сначала бьём по морде, а потом фамилию спрашиваем: не ошибся ли? – Володя в серьёзную тему влил струю веселья.

– Творец создал Вселенную по своему замыслу и никакой другой кроме Его власти на земле быть не может. Но дипстейт стремится к власти над миром, не считаясь с замыслом Творца. Он, страстно желая власти над миром, по своей прихоти крадёт у Бога самое ценное, что есть на планете.

Слово «прогресс» означает развитие от низшего к высшему. Большинство понимает его применительно к экономике. Её опережающее развитие в предыдущие три столетия происходило за счёт ссудного процента, который и был её главным двигателем. Но к настоящему времени ссудный процент, выросший до чудовищных размеров, превратился в главный тормоз экономического прогресса. Думаю, что в самое ближайшее время должно произойти что-то очень серьёзное, что перемешает все карты на игровом столе экономики.

– Что, например?

– Не могу сказать, всё в воле Создателя. Если власть не подхватит идею создания русского национального государства-цивилизации, основанного на понимании смысла жизни, то у неё впереди – проблемы! Единственное, что требуется для решения этой задачи – политическая воля.

– Чья воля? – попытался уточнить Фёдор Петрович.

– Вы русские офицеры, вам лучше знать, – уклонился от прямого ответа монах. И после короткой паузы продолжил: – Россия – страна многонациональная. У неё есть истинный смысл существования, помимо самоподдержания.

Истина безлична, и прикоснуться к ней может только тот, кто отрешён от собственных интересов. Ещё сложнее донести её до людей, потому что на пути встают те же самые собственные интересы – попробуй их убедить, чтобы они отказались от собственных интересов.

– Оп-па! – высоким тенором взвился Володя. – Хорошее дело – отрешённость! А как же семья, дети? Им же надо где-то жить, во что-то одеваться, их надо кормить, учить… Нет, здесь нормальная жизнь с отрешённостью никак не вяжутся! Вот даже наш стол и баня – какая здесь отрешённость?

– Вы правы, Владимир Иванович, – монах внимательно осмотрел офицеров, – без устройства нормальных житейских потребностей – никак. Речь идёт о той тонкой грани, что проходит между достойным существованием и безудержной, ничем не ограниченной роскошью и развратом. Эта грань – как узкая тропинка в топком болоте, вот она и есть Истина, доступная отрешённым мудрецам. Если у властителя рядом есть такие философы, к которым он прислушивается, то народ в его стране будет счастлив. Если же нет, что случается чаще всего, то потоку горя и страданий конца не будет.

Побудить власть к тому, чтобы она слышала Истину, – дело очень непростое, как вы сами видите.

Народ гораздо охотнее повинуется тому правителю, который заботится о нём. А почему? Это происходит потому, что рядом с правителем есть отрешённые советники. Вот и ответы на все твои вопросы, Владимир Иванович!

А вы хотите знать главный признак мудрости правителя? – Монах хитроватым прищуром оглядел офицеров.

– Ну? – Дудин нетерпеливо качнулся в его сторону.

– Народосбережение, – монах выдержал паузу и добавил: – Можете обернуться в историю и проследить, когда население страны росло, а когда наоборот – убывало.

– А война? – Дудин с усмешкой и каким-то сожалением уставился на монаха. – Миллионы людей убивают друг друга за обладание территориями, ресурсами, деньгами, властью, которая перекрывает всё. Простите меня, уважаемый Джигме, но среди участников войны я не видел ни одного отрешённого от интересов. На войне им места нет. Ни среди солдат, ни среди офицеров, ни среди генералов и командующих.

– Да, к сожалению, так оно и есть. Механо-материалистическая картина мира, основанная на грабеже, которую создала и охраняет научная мафия, – это господствующий обман человечества, конечной целью которого является захват власти на всей планете.

– И что же ты предлагаешь делать? – угрюмо спросил трезвеющий Дудин.

– Почему сразу: «Что делать?» Вначале разберитесь в себе, а потом уже ясно станет, что дальше делать. Вы же люди военные, хорошо знаете, что без разведки никакая война не начинается.

И вообще! Я же вас ни к чему не призываю! Мы сидим за столом, и я излагаю свою точку зрения на тему, которая у нас образовалась. Заговори мы о рыбалке и каждый мог бы рассказать своё. Но вы захотели услышать, что хочет знать каждый думающий человек. Я вам рассказал то, что знаю сам и во что я искренне верю. Прав я? Думайте…

Одинец глянул в окно. Незаметно для всех безлунная ночь сгустилась до непроглядной темноты.

– Вам же завтра ехать?

– Ну да, – отозвался Володя.

– Пойду я, а вы отдыхайте, дорога будет дальняя… А вам, Джигме, большое спасибо, мне было очень интересно. До свидания и счастливого пути!

Почти наощупь Фёдор Петрович побрёл по неосвещённой улице восвояси. Растопил печку, лёг на лежанку, уставившись в тёмный потолок.

В тиши дачного уединения на ум Одинцу всё чаще и чаще приходил вопрос о причинности бытия. И ответ, казалось, был уже рядом, но мысль, его несущая, тихим шелестом проплывала где-то за гранью восприятия. Она, эта мысль, была ускользающе мала, мала настолько, что ухватить её, зачеканить в словесную формулу никак не удавалось. И безответный вопрос снова и снова поднимался к сознанию, бился, как муха о стекло… Но откуда-то из глубины, от края сознания, подавало руку убеждение: ну не может такого быть, чтобы не было ответа, должен быть! Одинец горестно вздохнул: как удержать в сознании всплывающий было спасительный ответ на мучительный вопрос: что делать, с чего начинать?

Сегодняшний день взбудоражил, поднял мутью со дна его души то, что, казалось, улеглось там основательно и плотно, – и переполнил его разум: такой лавины информации и чувств он не испытывал уже давно.

 И вот мучительные поиски ответов на главные в жизни вопросы обрываются вдруг страшной догадкой: грязь человеческого бытия, обозначенная его библейскими грехами, – она неуничтожима. Гордыня, похоть, алчность, зависть, гнев, чревоугодие, жажда безответственной власти – их от человека полностью отнять невозможно. Но если человек сумел различить в себе эти низменно-скотские наклонности, то почему бы не сделать следующий шаг: освободись от них! Легко сказать… Как? Введением системы. Системы, где во главе угла будут чётко обозначены ответы на вопросы: зачем созданы люди, народы и, в конце концов, каждый человек в отдельности?

Природа человека такова, что идеального общества создать невозможно. А что возможно? Различить среди всего главную цель, а после уже выстраивать общественные отношения. Возможно? Наверное, да. И тогда доводы тибетского гостя становятся весомыми. Очень весомыми.