Елена ДЁМКИНА. ЛИТЕРАТУРА В ПЛЕНУ ТРЕНДОВ. Как не потерять себя в эпоху креативных индустрий

 

Елена ДЁМКИНА

ЛИТЕРАТУРА В ПЛЕНУ ТРЕНДОВ

Как не потерять себя в эпоху креативных индустрий

 

Библиотека – место, где тихо шуршат страницами, пахнет бумагой, а главное действо разворачивается в воображении читателя. В XXI веке книжные хранилища превращаются в нечто большее: здесь литература переплетается с визуальным искусством, звуком и технологиями, раскрывается многомерное восприятие произведений. Посетители теперь не только берут книги, а создают подкасты по мотивам Пушкина, рисуют комиксы по Достоевскому, снимают короткометражки по Чехову. Перечисленное – не фантастика, а реальность: нынешние библиотеки стали одновременно коворкингами, медиастудиями и арт-площадками.

За креативной революцией стоят вопросы, которые волнуют и традиционалистов, и новаторов. Останется ли место магии слога в погоне за актуальными тенденциями? Существует ли риск подмены аналитического прочтения поверхностным потреблением контента? Или, напротив, новые подходы способны вдохнуть в слово жизнь, а в читателя – чувство причастности к тексту?

Споры о влиянии технологий на культуру – будь то судьба книги, театра или музыки – продолжаются в России на протяжении десятилетий. С рождением кинематографа пророчили закат литературы, с триумфом телевидения – хоронили и кино, и книгу. Интернет, социальные сети и видеоблоги, захлестнувшие современный мир, лишь пополнили список «смертельных угроз», сделали его длиннее и разнообразнее. Дискуссии разгорелись с новой силой и демонстрируют удивительную устойчивость. Примечательно, что кино, которое ещё недавно считали губительным для литературы, сегодня воспринимается как «архаичный институт» на фоне интерактивных медиа.

Подобные новации очерчивают невидимую границу между сторонниками изменений и приверженцами традиций. Ещё в советскую эпоху, несмотря на плановую экономику, росло напряжение между стремлением к массовости и желанием сохранить высокую культурную ценность. Официальная политика провозглашала «искусство для народа». Воспитывала правильного советского человека через доступные и идеологически отточенные произведения. Параллельно развивался альтернативный путь. Писатели-«деревенщики» Василий Шукшин, Валентин Распутин, Виктор Астафьев обращались к сложным нравственным дилеммам жизни в русской деревне. Режиссёр Андрей Тарковский погружался в исследования экзистенциальных, философских и эстетических проблем. Визуальные притчи требовали интеллектуальных усилий зрителя. Таким образом, уже тогда сформировался конфликт между искусством как инструментом нормативного воздействия, которое было простым, массовым и заказным, и искусством как способом познания мира – сложным, глубоким и свободным.

С появлением телевидения в СССР эти противоречия получили продолжение. Люди переживали, что новые медиа обесценят культурное наследие, подменят элитарное искусство развлечением. Символично звучала реплика героини фильма Владимира Меньшова «Москва слезам не верит»: «Телевидение театр не заменит. Никогда». На деле телевещание превратилось в просветительский инструмент. Миллионы зрителей из отдалённых регионов страны впервые познакомились с оперой, спектаклями МХАТа и современной литературой благодаря научно-популярным передачам, таким как «Книжная лавка» или кинокритическая «Кинопанорама». Эти телевизионные проекты формировали мыслящую аудиторию, демонстрировали способность новых медиа обогащать кругозор жителей страны. Кандидат филологических наук В.К. Солоненко подробно изучил в реферате «Программы о книгах и чтении на Центральном телевидении», как вещание «более полувека довольно активно поддерживало инициаторов и создателей различных программ, способствующих пропаганде книги и чтения^[1]». Тем не менее, запрос на массовость нередко вёл к конвейерному выпуску упрощённых произведений, что вызывало сопротивление деятелей культуры. Писатели, режиссёры, художники отстаивали право на многогранность и эксперимент. Исторические параллели напоминают, что дискуссии о популярном или элитарном, доступном или сложном искусстве цикличны, и не сводятся исключительно к вызовам цифровой эпохи.

На наш стремительный, технологичный, прогрессивный век выпали новые опасения. Библиотеки рискуют стать развлекательным центром для зумеров. Книга превратится в повод для создания контента, – или того хуже, в обычную приманку для лайков. Вопрос в том, как эти изменения отразятся на любителях сюжетных лабиринтов и медитативного погружения в текст. Не затопчут ли технологические процессы глубокое чтение, оставив лишь бездумный контент? Или необычные форматы, напротив, откроют свежую главу в истории литературы, пробудят интерес к книге у молодого поколения?

С одной стороны, стремление к быстрой популярности грозит вытеснить серьёзное искусство в угоду бессодержательному контенту. В погоне за одобрением алгоритмов социальных сетей писатели упростят язык, пожертвуют художественной ценностью ради сиюминутного успеха. Внешняя эффектность затмит суть произведения, а традиционные критерии качества отойдут на второй план. С другой стороны, при игнорировании интересов молодой аудитории, автор останется за рамками актуального контекста и окончательно утратит связь с «поколением Z». А что с читателями? Не потеряют ли они способность к целостному восприятию, когда сюжет «Евгения Онегина» будет скатываться к тикток-ролику, а сложность «Преступления и наказания» подменяться мемным форматом? Вопрос сводится к медиаграмотности: умение зрителя видеть разницу между упрощёнными версиями и первоисточником, не низводя до примитивной схемы, открывает современным методам путь к восприятию искусства.

Парадокс трансформаций в культурной среде заключается в противоречии: креативные инструменты дарят невиданные возможности, пробуждают интерес к постижению художественного замысла, и одновременно бросают вызов, требуют критического мышления и осознанного выбора. Нагляднее всего этот парадокс проявляется в новых форматах взаимодействия с текстом. Они коренным образом меняют сам процесс чтения. Индустрия креативного производства открывает многогранные перспективы: словесность обретает свежие формы – от аудиоспектаклей до совместных со зрителем представлений, писатели получают дополнительные инструменты – от «живых картинок» в соцсетях до коллективного сбора средств на какие-то проекты, а книгочеи становятся соавторами, сочиняют что-то своё по мотивам известных произведений (фанфикшн) и участвуют в литературных играх с искусственным интеллектом.

Показательным примером такого синтеза являются современные библиотечные практики, где посетители любого возраста создают анимационные работы по мотивам художественных произведений. Такая тенденция уходит истоками в прошлое – с момента зарождения киноиндустрии литература формировала фундамент для экранизаций. Вспомним культовые советские мультфильмы: «Тайна третьей планеты» по повести Кира Булычева или «Аленький цветочек» по сказке Сергея Аксакова – эти примеры лишь верхушка айсберга многолетнего взаимодействия словесного и визуального искусств.

Текущие условия придают традиции новые очертания. Так, в Ростовской области посетители создали мультфильм по стихам Роберта Рождественского, а в Нижегородской – анимировали произведение автора наших дней Галины Дядиной. Реализованные инициативы не просто сохраняют интерес к книге – они развивают нестандартный способ взаимодействия с текстом, особенно ценный для молодёжи. Иммерсивное общение с миром произведения, то есть то, при котором зрителя непосредственно погружают в действо, не заменяет традиционного чтения, а дополняет его.

Креативные индустрии кардинально изменили подходы к художественному слову и визуальному искусству, объединили глубокий анализ текста и технологические возможности. Современное оборудование мультстудий, в том числе в библиотеках, теперь открылось для самого широкого круга пользователей. Адаптация книг в мультимедийные форматы становится увлекательным занятием, где словесность встречается с инновациями. Меняется природа чтения. Превращение начинается с детального погружения в первоисточник. Нужно не прочитать книгу, а почувствовать изнутри: уловить атмосферу, мотивы героев, скрытые подтексты. Затем выявить ключевые моменты. Какая идея становится стержнем произведения? Какие образы остаются с читателем после последней страницы? Именно этот каркас предстоит оживить. Здесь помогают основные навыки – умение говорить с аудиторией на языке видео, графики и звука. Именно поэтому мультипликация закономерно превращается в мощный образовательный инструмент. Участники параллельно погружаются в художественные образы и осваивают азы анимационного искусства. Традиционное, вдумчивое чтение и непосредственная работа над проектом взаимно обогащают друг друга и дают импульс для разностороннего развития обучающихся в обеих сферах.

В действительности ли всё так красочно, как кажется на первый взгляд? Если рассмотреть эту практику с самого начала, невольно задаёшься вопросом: «По какому критерию библиотеки отбирают авторов для мультимедийной адаптации?». С классиками всё ясно – их статус незыблем. Интересно, как выбирают писателей нашего времени для мультипликации и любых других проектов, связанных с современной литературой? Существуют ли конкурсы, экспертные советы или чёткие параметры отбора?

Формально – да. В качестве иллюстрации, на сайте Российской библиотечной ассоциации публикуют актуальные списки рекомендованных изданий; Министерство культуры периодически выпускает методические указания; крупные библиотечные системы формируют собственные перечни авторов, предлагаемых к ознакомлению. Тем не менее, на практике рекомендации разнятся. Поисковик выдаёт десятки противоречивых списков. Не каждый успевает следить за обновлением данных, и обнаруживается, что даже на образовательных сайтах в каталог включают фамилии деятелей, чьё присутствие в библиографических перечнях считается недопустимым. Отсутствие единой системы рекомендательных материалов приводит к сложностям в работе педагогов и библиотекарей, затрудняет ориентацию в литературном пространстве. Углубление в тему требует отдельного исследования. Критерии применения остаются неочевидными – непонятно, какие именно списки используют организаторы таких проектов. Не исключено, что на практике всё часто зависит от личных предпочтений сотрудников или участников. Велик риск субъективности: сегодня произведение попадёт в топ, а завтра – нет, и не потому, что хуже, а потому что «не в тренде».

К единому мнению, как корректно отбирать авторский пул для любых проектов, до сих пор не пришли. Очевидно одно: польза креативных инициатив – и образовательная, и культурная – огромна. Создание мультфильма – сложный процесс, где наравне с техническими навыками требуется вдумчивое чтение и аналитическая работа с произведением. В результате мультипликация становится своего рода литературным исследованием, даёт шанс участникам открыть для себя неизвестные ранее имена, и иначе взглянуть на текст, оценить стиль и богатство языка.

Многоэтапный творческий процесс закономерно ведет к фундаментальному изменению: читатель превращается из пассивного потребителя в соавтора. Он не просто поглощает готовое, а сам участвует в интерпретации текста, что сохраняет связь с литературным наследием в эпоху цифровых технологий. Современные библиотеки, оснащённые мультстудиями, становятся просветительскими лабораториями, где произведения обретают актуальные формы и остаются верными авторской художественной основе. Мы наблюдаем за рождением диалога поколений: содержание не меняется, но находит созвучные времени методы быть понятным и принятым. Тезис подтверждается конкретными количественными показателями. По данным отчетов библиотечных площадок, внедрение мультимедийных форматов (литературные VR-экскурсии, интерактивные читки и т.д.) приводит к значительному увеличению посещаемости. Как сообщила министр культуры Ольга Любимова, в 2024 году библиотеки России установили рекордный приток – более 482 тысяч посетителей, что почти на 167% превышает показатели 2020 года^[2].

Отдельного внимания заслуживает изменение роли читателей. Именно они могут и должны стать организаторами и проводниками культуры, ведь в чтении нет продвижения эффективнее, чем искренняя рекомендация друга, восторженный отзыв в блоге или страстное обсуждение в книжном клубе. Возникает феномен литературного активиста – одновременно вдохновителя и критика, чьё экспертное мнение обретает вес в творческом сообществе. Тему роли читателя еще в 2017 году затронул В.Ю. Яковлев в статье «Основания культурных и креативных индустрий как явления современного общества». Профессор кафедры философии, культурологии и социальных коммуникаций писал, что «…между продуктом культурных индустрий и потребителем фактически нет посредников. Люди как потребители продуктов культурного назначения сами стали выступать в роли понимающих и взыскательных экспертов, у которых критические и эстетические нормы совпадают^[3]». Как создать пространство, где голос автора не теряется в шуме трендов, а читатель становится соучастником диалога? Ответ кроется в продуманном распределении ролей, где каждый вносит свой вклад в общее культурное поле.

Проблема отбора авторов, поднимаемая ранее, закономерно трансформируется в более широкую тему – построение сбалансированной экосистемы. Такая система поможет определить вектор развития современной литературы и найти баланс между желанием писателя остаться верным самому себе и не потерять связь с аудиторией. Многие боятся, что гонка за лайками и трендами приведёт к тому, что тексты станут проще, смыслы – беднее, а виртуозы пера превратятся в поставщика одноразового контента. Кажется, что разрешение противоречия лежит в осваивании писателем новых форматов. Писать «длинное» – для преданных читателей, готовых к погружению. Создавать «короткое» – для тех, кто только знакомится с миром книг. Существует и альтернативный, возможно, более устойчивый путь: разделение функций и сфер влияния между участниками культурной экосистемы, что позволит удержать аутентичность литературного процесса и придать ему живой энергии.

Рецепт сохранения и актуализации художественного наследия предполагает своего рода органичный симбиоз. Мастер слова остаётся хранителем традиции и духовной основы, сосредотачивается на создании выверенных, качественных произведений, свободных от диктата трендов и алгоритмов. Задачу адаптации и трансляции берут на себя читатели-интерпретаторы и культуртрегеры. Именно они актуализируют классические и современные тексты в форматах подкастов, сторителлинга и интерактивных проектов. А вот ключевой площадкой для встречи «разных поколений» становятся библиотеки. Хранилища книг выросли в лаборатории идей, с пространством и инструментами для смелых новаторских экспериментов.

Рецепт работает, поскольку литературный замысел сохраняет свою содержательную глубину и концептуальную целостность. Классика и современные книги получают новые формы подачи, а читатели вовлекаются в процесс и знакомятся с текстом. Для понимания: библиотека организует акцию по созданию коротких роликов по мотивам «Евгения Онегина» – этот метод привлекает молодёжь, и совершенно не требует Пушкина «подстраиваться под тренды».

Именно поэтому возникает очевидное, но значимое заключение: разделение обязанностей гармонично сочетает верность традициям с цифровизацией. Искусство не упрощается – литература прокладывает неизведанные пути к публике. Чтение перестает быть пассивным актом. Вовлечение, соучастие в развитии сюжета, доступ к экспериментальным форматам – всё перечисленное погружает книголюба в активную работу с первоисточником.

Однако на пути этой, казалось бы, идеальной модели распределения труда встаёт серьёзное практическое препятствие. Не всё так гладко. Среди пишущих и читающих с недавнего времени остро дискутируется вопрос о том, кто же на самом деле должен выступать в роли моторов и рупоров культуры. Парадоксальным образом, сами писатели – хранители традиций – всё чаще берут на себя функции организаторов, менеджеров и промоутеров собственного творчества и литературного процесса в целом. Художественное слово необходимо продвигать, доносить до читателя, и авторы это отчётливо понимают. Кто возьмется за такую сложную, зачастую неблагодарную работу, если не они сами? Найти настоящих «двигателей» – увлечённых, компетентных и готовых действовать за идею, – задача не из простых.

Нельзя не согласиться: современный литератор – давно не только создатель произведений. При условии, что писатель обучен стратегическому мышлению, навыкам менеджмента и тщательно разбирается в механизмах культурного поля, почему бы не применить эти таланты на практике? Впрочем, закономерно возникает тревога: не ведёт ли тотальная универсализация к неизбежному проседанию качества? В погоне за несколькими зайцами – созданием глубокого текста, грамотной упаковкой, организацией презентаций и ведением социальных сетей – не рискует ли главный «заяц» – сама литература, остаться без должного внимания и сил? Сегодня мы наблюдаем и успешные примеры подобного синтеза, и откровенно провальные, где блестящая самореклама лишь маскирует бедность содержания.

Что же в итоге считать истинным мерилом успеха? Выделенный государственный или частный грант? Интеграция в массовые мероприятия, создающая иллюзию востребованности благодаря тысячным толпам на фестивалях? Или подлинным критерием становится ситуация, когда рядовой читатель, не связанный с профессиональной средой, с ходу назовёт пять имён современных мастеров слова и хотя бы одно их произведение? Увы, ответ на последний вопрос чаще всего повисает в неловкой тишине. Следовательно, на ум приходит важная мысль: для преодоления кризиса идентичности целесообразно построить устойчивую модель литературной среды. Автору – сосредоточиться на создании текстов. Организатору – на поиске запоминающихся форматов диалога с аудиторией. Читателю – на живом общении с литературой и её обсуждении. В результате никто не подменяет друг друга и не поступается содержанием в погоне за сиюминутным вниманием.

Важно осознать три ключевых момента, чтобы творческая среда стала действительно жизнеспособной. В условиях цифровой трансформации необходимо сохранить и «перезагрузить» пространство библиотек как уникальную площадку для живого, неопосредованного знакомства с миром чтения. Ядро развития словесности – автор. Задача остаётся неизменной: создавать содержательные, значимые, талантливые произведения, насыщенные художественной ценностью, и не отвлекаться на продвижение. Найти текстам дорогу к аудитории способно организаторское сообщество. Термин кажется абстрактным, хотя обозначает вполне конкретный круг профессионалов. Критики и литературоведы формируют экспертный дискурс в авторитетных медиа. Важную роль играют редакторы и издатели – сопровождают путь от рукописи до готовой книги. Значительный вклад вносят кураторы премий и фестивалей – их шорт-листы создают навигацию в писательском кругу. Участниками процесса становятся библиотекари-медиаторы, которые запускают дискуссии и программы вокруг качественных произведений. Дополняют многоуровневую структуру менеджеры социокультурных проектов. Они материализуют истории, разрабатывают инсталляции, аудиоспектакли и другие форматы, помогают слову стать неотъемлемой частью окружающего пространства. Общая задача всех специалистов – построить эффективные мосты между писателем и аудиторией через профессиональную экспертизу, историко-художественный контекст и мастерство исполнения. Успех решения задач зависит от формирования списка рекомендуемых изданий. Этот аспект, как уже упоминалось, вызывает серьёзные разногласия.

Писатели-организаторы стали мастерами двух ремёсел, поэтому сам собой напрашивается вопрос: смогут ли те, кто уже успешно совмещает творчество и продвижение литературы, делегировать полномочия кому-либо другому? Или же выработанный уникальный союз писательского таланта и деловой хватки представляет не временную меру, а устойчивую модель самореализации в культурной сфере? Добровольно отказаться от рычагов влияния, особенно когда они обретались ценой колоссальных личных усилий и выстраивались в отсутствие работающих институций, – крайне сложно. Игры в Прометея: психология тех, кто приносит просветительский огонь и решает, с кем им делиться, – отдельная тема для другой статьи. Важно сосредоточиться на главном: как мир словесности и его создатели адаптируются к существующим реалиям.

Итак, культура чтения оказалась перед сложным выбором. Любой путь её развития несёт в себе и новые перспективы, и неизбежные риски. Цифровые адаптации, интерактивный сторителлинг, кино- и мультипликации, а также другие направления открывают невиданные горизонты – превращают пассивного читателя в активного соавтора, текст наполняют динамикой, и помогают произведению органично развиваться в эру информации. Готовы ли мы ко всем последствиям стремительных перемен? Сможем ли принять, что канонический образ писателя-созидателя, работающего в тиши кабинета, окончательно уступит место писателю-продюсеру, который не только создаёт миры, но и умеет их «упаковывать»? Стоит ли ожидать, что ремесло словесности станет проектом, требующим управленческих навыков?

Цифровые инструменты открывают прямой диалог с аудиторией. В то же время они формируют новую систему зависимостей от алгоритмов платформ, диктующих свои правила видимости и успешности. В какой момент адаптация перестаёт быть диалогом с первоисточником и становится предательством замысла? Или эта граница всегда субъективна? Важным и пока открытым остаётся вопрос о качестве внимания. Привлечёт ли интерактив к вдумчивому погружению или приучит к клиповому, поверхностному восприятию, когда «шортсы» по Достоевскому заменят собой чтение самого Достоевского? Ответов пока нет. Мы стали современниками и участниками масштабного культурного процесса. Оценить его итоги и истинную значимость позволит лишь время.

Возможно, идеального решения поднимаемых вопросов не существует. Будущее литературы – это не чёткий план, а живой организм, жизнь которого зависит от каждого участника процесса: от сложного, динамичного баланса между смелостью экспериментов и охраной традиций, между желанием быть услышанным миллионами и внутренней честностью перед словом. Сможем ли мы достичь тонкого равновесия, решать предстоит и теоретикам, и каждому, кто открывает книгу или запускает новый оригинальный проект. Выбор за вами…

 

---

[1] Солоненко В. К. Программы о книгах и чтении на Центральном телевидении // Библиотековедение. – 2020. – № 4. – С. 387-397.

[2] Библиотеки России установили рекорд посещаемости в 2024 году [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://tass.ru/kultura/24347409

[3] Яковлев В. Ю. Основания культурных и креативных индустрий как явления современного общества // Международный журнал исследований культуры. – 2017. – № 1 (26). – С. 14-27.