Татьяна МАКСИМЕНКО 
Татьяна МАКСИМЕНКО
ЧУТЬ СЛЫШНО МУЗЫКА ЗВУЧАЛА…
* * *
Привокзальный галдёж… Нет сил
В красках выразить время года.
Дождь неспешно листву месил:
Под ногой – словно карт колода.
В электричку войду – в окно
Обнажённые машут клёны.
Пассажиров внутри полно,
Оцифрованные вагоны.
В их глазах прочитаю: «Жить!»,
Надо жить, вопреки прогнозам,
И немедля к родным спешить
Стенам, лавочкам и берёзам.
Переполненные сердца:
Страхом, верой, желаньем, жаждой…
Нет начала и нет конца
Вздохам на остановке каждой.
* * *
Бодрый, утренний морозец:
Хорошо-то как, легко,
Там, где клён-орденоносец
Пил тумана молоко.
Пил не молоко, а брагу –
Пил глотками терпкий хмель,
Тот, что придаёт отвагу:
Ведь не каждый пьющий – смел.
Клён под небом просияет –
И последний орден свой
У калитки потеряет,
Без листвы – едва живой…
* * *
Люди праздные вряд ли поймут:
Отчего раздаётся рыданье,
И в течение долгих минут –
Всхлипы и оправданья.
В электричке народу – битком,
Как и в послевоенные годы.
От печалей чужих – в горле ком,
И качаются своды.
Этот женский отчаянный плач
Заморозил всем лица,
От знакомой цепи неудач,
От потери кормильца.
Чья-то мелочь звенит в кошельке,
Чей-то взгляд утонул в телефоне…
Дрожь в протянутой женской руке,
Слёзы – в низком поклоне.
И смотреть на неё тяжело,
Словно вдовая Дева Мария
Шепчет, помня вселенское зло:
«Слова Богу, что все здесь живые…».
* * *
В свежей луже – рекламы расплывшейся пятна.
Дождь со снегом вчера, а сегодня невнятно
Что-то ветер бормочет, по кронам кленовым
Пробегая, спешит к светофорам багровым.
Город в сумерках дышит, гудит, громыхает…
Чья-то дремлет душа, чья-то горько вздыхает,
Чья-то молодо светится у перекрёстка:
Ею миру подарена радости горстка.
Это кажется только: ноябрь – месяц скучный…
Освещает дорогу фонарь неразлучный,
С тьмой бодаются автомобильные фары,
И слабеют заплаканной осени чары.
Поздней осени слишком замедлена съёмка.
Второпях поцелуешь, окликнешь негромко,
И опять в ожидании утра застынешь:
Завтра – всё-таки старт предстоит, а не финиш.
* * *
Вроде бы всё так и было:
Дом, на балконе цветы.
Время нас так изменило:
Ты на балконе? Не ты?
Время стремительно тает.
Лакомый времени вкус
Плесени цвет обретает,
Сердцу поверить боюсь.
Ты ли – среди междометий,
Пахнущей тленом листвы?
Сколько же нужно столетий,
Чтобы ослепнуть, увы!
Чтобы забыть твоё имя,
Взгляд на лице задержать…
Тех, кто нас помнит живыми,
Встретить бы, руку пожать…
ПОМНИШЬ?
Александру Соломатину
Фонари, автомобили,
Под зонтами пешеходы…
По Тверской и мы любили
Бегать в это время года.
Мы – студенты: ноги в руки
И бегом в метро от стужи!
Но усвоив курс науки,
Бодро шлёпали по лужам.
Мы кутили в дни стипендий,
Целовались под часами.
Мчались на велосипеде,
А куда – не знали сами.
Как сегодня мы похожи
Друг на друга – сединою…
Неужели, мудрый Боже,
Мой ровесник предо мною?
* * *
Равнина русская. Дорога без конца.
Такая утомительная слякоть,
Что, не закрыв ладонями лица,
Мне поневоле хочется заплакать.
О чём? О череде минувших дней,
О том, что сердце камня тяжелее.
О нежности ненужной… И о ней,
Когда шепчу при встрече: «Сожалею…».
* * *
Чуть слышно музыка звучала
В дороге, в полдень, в ноябре,
Но осень будто одичала,
Стелила травы в серебре.
И чувство грусти охватило
Тебя в дороге и меня,
Где солнце нехотя светило
Фонариком средь бела дня.
И вдруг – такие акварели
Расплылись, выбрав серый цвет!
В ушах не таял звук свирели,
Был музыкою мир согрет.
По кругу стрелка часовая
Упрямо за собой вела,
Снежинками вода живая
Порхала в поисках тепла.
Невольно словосочетанья
Слетали бабочками с губ!
И наши страхи и страданья
Куда-то провалились вглубь.
КОНЦЕРТ
Пианистке Екатерине Макаревской
Прелестной Эвтерпы язык:
Понятный, знакомый по звуку…
Рояль переходит на крик,
Рассеяв привычную скуку.
Рояль застонал, загудел,
Созвучный лишь сумрачным птицам.
Крошился под куполом мел,
И дрожь пробегала по лицам.
Лицо, что белее стены,
В любви пребывало, наверно…
Мы музыке этой верны,
В крови раздувающей вены.
Рояля рыдающий стон
Волною катился по залу…
Мелодия шла под уклон,
И влага из глаз ускользала.
Глядели портреты со стен
Почтенных седых музыкантов.
Бурлила волна перемен,
Низвергнутых в бездну талантов.
* * *
Солнце в тучах спустилось вниз –
К ивнякам, тростникам, озёрам.
Птицы солнцу кричат: «Вернись,
Не скрывайся с прощальным взором!».
Листопад сохранил тепло,
И слова выдыхались проще.
Облаков молоко потекло
И туманом окутало рощи.
А наутро – сырость и тлен,
Сожаление – шанс упущен:
Солнце к тучам попало в плен,
К чёрным, в инее, райским кущам.
* * *
Треть России покрыта снегами…
Там, где дождь, листопад,
Осень – словно бурёнка с рогами,
С поволокою взгляд.
Осень – время убытия света:
Ранних зорь – не вернуть!
Небо, в дали зовущее, где ты,
В звёздах меченый путь?
Только шорохи листьев услышу,
Только крик журавлей,
Звуки яблок, упавших на крышу,
Шум сквозных тополей.
Там осеннего сада палитра,
Холод облачных плит,
Там открытая ветром калитка
Так протяжно скрипит!
ЗИМНЯЯ ДОРОГА
Снегами вьюги нас укутали,
Но всё же ходят поезда.
Вторую ночь ветра – не в шутку ли,
С опор срывают провода.
Деревьям есть о чем печалиться:
Где ветки ходят ходуном,
Там в небе лунный диск качается,
Живым расплывчатым пятном.
Дорога в корочке укатанной.
Но тонок смертоносный лёд,
И жизни гул, в кабины спрятанный,
Волною катится вперёд.
А впереди – беда: авария.
И дым на встречной полосе.
Кто автор жуткого сценария?
Никто, но пострадали все.
Остановились дальнобойщики,
У дальней фуры жгут костры.
Заядлые по жизни спорщики,
В руках – лопаты, топоры.
Застряли – на кого надеяться,
Ну, разве только на себя…
И скатертью дорога стелется,
И ветер ластится, знобя.
* * *
Зимою – видишь облака?
Под пуховое одеяло
Из снежных перьев – ткань легка,
Укрылось солнце – зябко стало.
И белый цвет, и серый цвет
Смешались – в будничный, мышиный.
И ничего другого нет,
Как вслед плестись за той машиной.
Снег налипает на стекло,
И дворники его счищают.
Куда-то время утекло:
Друзья утечку не прощают.
Мысль-бабочка: успеть, успеть! –
В мозгу так обречённо бьётся,
Что, удлиняя жизнь на треть,
О юге грезить остаётся.
* * *
Как в день Творенья, холода
Объяли землю,
И ей не стоило труда
Замедлить время.
Короткий день, а ночь длинна,
И сон – как омут.
А в небе полная луна,
И звери стонут.
И вьюги белое крыло
Окно туманит,
И кто-то дышит тяжело
И в омут манит.
Но это сон, он словно лёд,
Покрывший воды.
Любовь от гибели спасёт,
Обрушит своды.
Швыряя снежный пух и прах
На скользкий гравий,
К утру прогонит смертный страх,
Дышать заставит.