Сергей ПУТИЛИН. ПОЭТ И ТОЛПА В ЛИРИКЕ ИГОРЯ СЕВЕРЯНИНА

 

Сергей ПУТИЛИН

ПОЭТ И ТОЛПА В ЛИРИКЕ ИГОРЯ СЕВЕРЯНИНА

 

Популярность Игоря Северянина до его отъезда из России была невероятной. Общеизвестно, что его избрали королем поэтов в 1918 году. И это в то время, когда жили и творили выдающиеся поэты Серебряного века.

В чем секрет Игоря Северянина? Думаю, прежде всего в том, что он открыл рецепт поэзии, которая нравится публике. В составе этой поэзии только три компонента: гламур, гламур... и еще раз гламур.

Большинство читателей не могло, конечно, понять великих идей и пророчеств, которыми пронизана, к примеру, лирика Блока и Ахматовой. Не имея соответствующего образования или большого культурного багажа, трудно также оценить выразительность метафор или точность эпитетов. Зато толпе близки и дороги понятия, которые составляют, по мнению этой самой толпы, фундамент успешности, красивой жизни. Именно употребление и повторение слов-маркеров, обозначающих эти понятия, и делало стихи Северянина понятными и близкими толпе. Таких слов-маркеров в начале ХХ века было немного: шампанское, ананас, смокинг, авто, роза, лилия, замок... Увидев знакомые слова, толпа ликовала: «Наконец-то нашелся поэт, понимающий, как красива наша жизнь, и воспевающий её!».

Гувернантка-барышня

Вносит в кабинет

В чашечках фарфоровых

Creme d'epine-vinette.

 

Чашечки неполные

Девственны на вид.

В золотой печеннице

Английский бисквит.     

             («Барбарисовая поэза», 1914)

 

Это было у моря, где ажурная пена,

Где встречается редко городской экипаж...

Королева играла – в башне замка – Шопена,

И, внимая Шопену, полюбил ее паж.     

                                     («Это было у моря...», 1910)

И знаменитые, «зацитированные» буквально до дыр строки, которые нельзя не привести:

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Удивительно вкусно, искристо и остро!

Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!

Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!     

                                                        («Увертюра», 1915)

Мудрый, ироничный человек, ювелирный мастер стихотворной формы, Игорь Северянин решил завоевать любовь публики и добился своей цели: публика буквально носила его на руках. То, что поэт на самом деле презирал эту публику, до неё как-то не доходило. Сосредоточившись на стихотворениях, в которых Игорь Северянин виртуозно жонглировал любезными ей понятиями, толпа не замечала другого:

В смокингах, в шик опроборенные, великосветские олухи

В княжьей гостиной наструнились, лица свои оглупив.

Я улыбнулся натянуто, вспомнил сарказмно о порохе:

Скуку взорвал неожиданно нео-поэзный мотив.

Каждая строчка – пощечина. Голос мой – сплошь издевательство.

Рифмы слагаются в кукиши. Кажет язык ассонанс.

Я презираю вас пламенно, тусклые ваши сиятельства,

И, презирая, рассчитываю на мировой резонанс.   

                                                           («В блесткой тьме», 1913)

Это страшно! – все одно и то же:

Разговоры, колкости, обеды,

Зеленщик, прогулка, море, сон,

Граммофон, тоска, соседей рожи,

Почта, телеграммы про победы

И в саду все тот же старый клен...

                                          («Это страшно», 1915)

 

Кто-то, конечно, читал и эти стихи, но легко от них отмахнулся, назвав неважными, а самыми лучшими считая те, в которых, преломившись через магический кристалл поэзии, сверкала и бурлила жизнь «элиты» – толпы. Расставаться с Игорем Северяниным – поэтом своих услад и утех – толпа не желала.

 

Много лет живя вдали от родины, переосмысливая прошедшее и пытаясь понять настоящее, поэт один из сонетов цикла «Медальоны» посвятит себе. Там он окончательно прояснит свои взаимоотношения с толпой:

Он тем хорош, что он совсем не то,

Что думает о нем толпа пустая,

Стихов принципиально не читая,

Раз нет в них ананасов и авто,

 

Фокстрот, кинематограф и лото –

Вот, вот куда людская мчится стая!

А между тем душа его простая,

Как день весны. Но это знает кто?    

                                  («Игорь Северянин», 1926)

Завороженная блеском слов, увлеченная поисками доступных ей мыслей и чувств, толпа так не смогла разглядеть настоящего Игоря Северянина – большого поэта и неординарную личность.