Ирина МАНИНА. НЕ ПО СВОЕЙ ВИНЕ ОПОЗДАВШАЯ. Константин Воробьёв «Это мы, Господи!»

Ирина МАНИНА

23.11.2025

110

1

Ирина МАНИНА

НЕ ПО СВОЕЙ ВИНЕ ОПОЗДАВШАЯ

Константин Воробьёв «Это мы, Господи!»

У нас был хороший учитель литературы. Нина Ивановна Походяева в рамках школьного курса успела познакомить нас как с классическими авторами и произведениями, обязательными, так и с теми книгами, что оставлялись на дополнительное изучение. Год выпуска нашего класса пришёлся на юбилейный год Победы – 55-я годовщина. Константин Симонов, Владимир Богомолов, Вячеслав Кондратьев, Константин Воробьёв, Василь Быков, Борис Васильев, Юрий Бондарев – мы изучали на уроках одно произведение о Великой Отечественной войне за другим. И как результат: на выпускном экзамене практически все написали сочинение по книгам о войне – «Трудная судьба человека в литературе двадцатого века». Но самый большой след у меня в душе оставила книга, прочитанная вне школьной программы – во время летних каникул. В этом году, четверть века спустя, взялась её перечитать.

«Крик» и «Убиты под Москвой», пожалуй, самые знаменитые повести писателя-фронтовика Константина Воробьёва, но есть у него произведение «Это мы, Господи!», которое, будь оно опубликовано сразу же после войны, повлияло бы на судьбы многих и многих красноармейцев, оказавшихся не по своей воле в плену и в немецких концлагерях. К сожалению, для многих из них после освобождения плен стал несмываемым пятном в биографии. В литературе и в советском обществе эта тема долгое время замалчивалась, считалась постыдной.

В конце января, разговорившись со школьниками и студентами, которым как раз в центральной библиотеке показывали фильм о холокосте и книги об уничтожении фашистами евреев – «Дневник Анны Франк» и другие, вспомнила и рассказала об этой книге, повествующей о страданиях в концлагерях бойцов Красной Армии. О том, какие издевательства им также пришлось пережить от рук представителей «высшей арийской расы», немцев, обстоятельных, прагматичных в любом деле, даже если оно касалось физического уничтожения людей, и во всём следующим им прибалтов. Не одна-единственная нация пострадала от фашизма настолько, что практически присвоила терновый венец мучеников, это ещё были многие граждане Советского Союза, и в особенности немцы были жестоки к военнопленным, коммунистам и партизанам. Но сейчас же – в преддверии очередных круглых дат освобождения концлагерей – Освенцима, Бухенвальда, Дахау и многих других – мы видим, как нашу страну вычеркнули из списков приглашённых на торжества и из списков освободителей, и из списков пострадавших... Как будто бы людей с судьбой, как у Константина Воробьева, и не было.  

Клин, Ржев, Вязьма, Смоленск, Каунас, Саласпилс... это путь не только героя книги «Это мы, Господи!», это путь самого Константина Воробьёва по немецким концлагерям после контузии и пленения в декабре 1941 года под Москвой. Он мог умереть в любом из них. В Вяземском выжил чудом: заболел тифом, и полицейские охранники сняли с него офицерское обмундирование, шинель и раздетого бросили под нары на земляной пол, чтобы назавтра его, умершего, вытащили и отвезли на тележке в ров. Но спустя несколько суток он выполз из-под нар сам. Пересылки в душных вагонах. Побег. Скитание по лесам и болотам. Поимка полицаями. Снова камера, допросы... И обращение к измученному 23-летнему парню – «дядя»... Возможно, помогла внутренняя клятва – при любых обстоятельствах оставаться человеком. А ещё надежда на побег – мыслями о нём только и живёт лейтенант Сергей Костров, альтер эго автора, «бежать, бежать, бежать!». В его усилиях – и крестьянская сноровка, и армейская исполнительность. «Есть, товарищ лейтенант!» – отвечает он на собственные приказы, переступая через слабость, боль. Голод и холод, побои, пытки, существование на грани жизни и смерти, надежды и отчаяния.

Книга живая, горячая, страшная, но нет в ней чернухи и грязи войны, которую жаждали увидеть в «перестройку», есть искреннее желание показать, как жить и быть человеком даже перед лицом смертных испытаний.   

Мы следуем за героем по пятам, книга переносит нас на восемьдесят с лишним лет назад. Периодами текст звучит в настоящем времени, так популярном в современной «литературе травмы», только разве о таких страданиях помышляют нынешние писатели и писателки, «расчёсывающие» коросты обид и «психологических травм». Невольно качаешь головой, нет, не выдюжить такому молодому поколению, окажись они на войне... Но нет, примеры героизма на Специальной военной операции доказывают – выдюжат, разве что не те, кто подобные книжки пописывают. А вот Константин Воробьёв, пусть и был литературным сотрудником, справился. Он стал глазами и ушами будущих поколений, мы увидели блёклые краски зимы, весны, лета и осени в плену и услышали польские, немецкие, русские, литовские голоса – по одну и по другую сторону.

Не так давно в серии ЖЗЛ (сборник «Писательская рота») прочитала биографию Константина Воробьёва и узнала, что он прошёл шесть лагерей, совершил три побега, один удачный. В 1942 году в третий раз бежал в день своего рождения, 24 сентября, скитался по лесам, не выходил к людям, так как во второй побег литовцы-крестьяне сдали его местной полиции. К счастью, на него набрела дочь лесника Вера Дзенис – будущая жена, которой, кстати, накануне снился сон о русском, «который стал её судьбой». Но до счастливого конца ещё было далеко, всё-таки жизнь – это не книга.  

С 1943 года в составе партизанского отряда лейтенант Воробьёв воевал до полного освобождения Литвы от немецкой оккупации. В 1943 году в городе Шауляй, прячась от немцев в доме №8 по улице Гуосню, он за тридцать дней и написал – ещё по свежим (кровоточащим!) следам – свою первую повесть «Дорога в отчий дом». Но ей пришлось ждать своей публикации сорок два года – уже под названием «Это мы, Господи!». В 1946 году Константин Воробьёв отдал рукопись в журнал «Новый мир», но её там забраковали... Не успела она попасть к читателю в свой срок, и писатель больше к ней, отвергнутой, не вернулся. В 1985 году рукопись обнаружили в Центральном государственном архиве литературы и искусства. И уже тогда другой писатель-фронтовик Вячеслав Кондратьев отозвался, что эта повесть – «явление силы человеческого духа, потому как... писалась как исполнение священного долга солдата, бойца, обязанного рассказать о том, что знает, что вынес из кошмара плена...»

Да, заботящимся о своей нежной психике эту книгу не стоит и брать в руки, строки её предельно честные, жёсткие – они написаны молодой рукой, не ведающей сомнений и политической конъюнктуры, ведь всё, о чём он пишет, – правда.

Добавлю ещё немного о биографии Константина Воробьёва. Он курянин, родился в селе под Курском в 1919 году, с четырнадцати лет публиковал в районной газете стихи и очерки, отслужил в Красной армии, перед войной успел поработать в газете в Москве, поступить в военное училище им. Верховного Совета РСФСР, где готовили командиров и политработников, а дальше была оборона Москвы и плен – в 22 года перевернувший его жизнь. После демобилизации в 1947 году он поселился с женой в Вильнюсе, вернулся к литературе, но только в 1963 году была опубликована повесть «Убиты под Москвой», сделавшая писателя заметным представителем лейтенантской прозы. Умер писатель-фронтовик в 1975 году и был похоронен в Вильнюсе, но в 1997 году по настоянию дочери и жены его останки перевезли на родину в Курск и захоронили на Офицерском кладбище со всеми воинскими почестями.