Игорь ИЗБОРЦЕВ. «ЯРКИЕ ЗВЕЗДЫ НА ТВЕРДИ НЕБЕСНОЙ…», или Две дороги – одна судьба

 

Игорь ИЗБОРЦЕВ

«ЯРКИЕ ЗВЕЗДЫ НА ТВЕРДИ НЕБЕСНОЙ…», или

Две дороги – одна судьба

 

Два человека, о которых пойдет речь ниже, никогда не встречались. У каждого из них была своя дорога к христианскому подвигу и, верно, лишь в моем воображении их жизненные пути однажды пересеклись...

Это произошло в конце 90-х, в период подготовки к Юбилейному Архиерейскому Собору Русской Православной Церкви (проходил с 13 по 16 августа 2000 года), на котором готовилось прославление большого количества новомучеников и исповедников XX века. В один из дней я сидел в специальной комнате архива Псковского УФСБ, предназначенной для работы с архивными документами, и знакомился с делами репрессированных в 20-30-е годы лиц из числа духовенства. Мне посчастливилось получить допуск в это «святая святых» всесильного прежде Комитета Государственной Безопасности как члену епархиальной комиссии по канонизации святых Псковской епархии, куда вошел я по благословению её руководителя, архимандрита Гермогена (Муртазова).

Мы с коллегами приходили сюда по очереди и работали с документами. В тот момент передо мною лежало следственное дело № А-15863 по обвинению священника Николая Дворицкого в контрреволюционной агитации и антисоветской деятельности. Кажется, я слишком эмоционально реагировал на прочитанное и передо мной, вместо обычной фиксации событий, вырисовывались яркие картины жизни смиренного приходского батюшки, верного и преданного своему пастырскому служению, словно про него и было сказано: смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2:8).

Я читал, что Николай Васильевич Дворицкий родился 7 мая 1878 года в погосте Дегжо Дедовичского уезда Псковской губернии в семье священника. Специальное образование получил в Псковской Духовной семинарии. Был определен на диаконское место в погост Дно Порховского уезда. Это произошло в 1898 году, когда ему исполнилось всего 20 лет. Следует отметить, что такое раннее посвящение в священный сан по тем временам было делом довольно редким. Кажется, сам Промысел Божий торопил будущего новомученика скорее предстать перед Престолом Божиим и начать пастырское служение. Его сердце горело рвением к этому служению, и, думается, сам Бог, видя эти особые качества его души, благословил ему столь раннюю хиротонию.

Нелегка жизнь сельского священнослужителя, полна забот о благоукрашении прихода, о пастве, состоящей как правило из небогатых местных жителей, причте церковном, преподавании Закона Божия, о своей семье, наконец…

Читая, я размышлял об этом и виделись мне:

Эти бедные селенья,

Эта скудная природа –

Край родной долготерпенья,

Край ты русского народа!

А страна между тем катилась к краю бездны, за которым разверзались вот-вот готовые обрушиться на Русскую державу все силы ада. На нашу замечательную Россию, о которой лучше Фёдора Тютчева и не скажешь:

Удрученный ношей крестной,

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь небесный

Исходил, благословляя.

Я читал о том, каким жизненным испытаниям подверглась жизнь о. Николая Дворицкого после революционных событий 1917 года.  В 1924 году как «служитель религиозного культа», он был лишен избирательных прав, что создавало огромные трудности как для него самого, так и для всей его семьи. Все их имущество, вследствие непосильных налогов, было конфисковано. Так что в графе «Имущественное положение» в его следственном деле было указано: «Из имущества не имеет ничего. Владеет только домашней утварью».

Его первый арест состоялся в 1930 году. Материалы первого следственного дела № 605, частично приобщенные к следственному делу 1937 года, сообщали о том, что он виновен «в систематической антисоветской агитации, дискредитации местных советских работников, проведении разлагающей деятельности по отношению к колхозному строительству», в призыве крестьян «в момент гражданской войны в 1918-1919 гг. к борьбе с советской властью всеми путями».

Отца Николая приговорили к пяти годам лишения свободы. Начался его путь на Голгофу, и не только для него, но и для всей его семьи. Его жена 67 лет, сын 23 лет, невестка 24 лет и годовалый внук были высланы «…из пределов Псковского округа в Северный край как социально опасные». Что с ними случилось далее, неизвестно; однако на вопрос о семейном положении в анкете следственного дела по второму аресту отец Николай показал: «Вдов. Одинок».

Отбывал свой срок отец Николай в лагере. Вернулся в родные края в 1934 году. Церковь и приход в деревне Лукомо, где он служил до ареста, были ликвидированы. Семья сгинула. Он нашел себе пристанище неподалеку, в деревне Нинково Лукомского сельсовета у монахини Евдокии Карабановой… И постоянно искал возможность вернуться к исполнениям обязанностей пастыря духовного. Но, увы, безуспешно. Тогда отец Николай обратился с письмом к правящему архиерею Ленинградской епархии, митрополиту Алексию (Симанскому), будущему Патриарху всея Руси, с просьбой определить ему место служения. Однако ответ получить не успел, 21 октября 1937 года его снова арестовали.

Содержался он в Старорусской тюрьме (тогда Ленинградской, ныне Новгородской области). Компрометирующий материал на него готовили в течение двух месяцев до его ареста. В следственном деле обнаружены допросы четырех лжесвидетелей, датированные месяцами августом и сентябрем 1937 года. Следовательно, карательные органы знали, с кем придется иметь дело, и не рассчитывали на успех без предварительной подготовки.

В течение следствия отец Николай был подвергнут трём очным ставкам и четырём допросам. Ни на одном из них отец Николай не сделал нужных следствию признаний. Более того, он заставил следствие выполнить его требования – опасаясь фальсификации, он собственноручно писал свои ответы на задаваемые вопросы в одном из протоколов, причем делал это так близко к записи вопроса, чтобы исключить возможность добавить фиктивный ответ на свободное на бумаге место. На одном из допросов он отказался ставить свою подпись под ложным протоколом, и следователю пришлось составить акт, что подследственный по неизвестной причине отказывается подписывать документ.

Читая материалы дела, я все более и более проникался уважением к этому необоримой силы человеку. Воистину, как сказал святитель Иларий Пиктавийский, «тот, кто смиряет себя, в природе смирения имеет твердость». Единый Бог знает, чего ему стоила эта твердость? Свет его мужественной, бесконечно преданной Богу души изливался в эту скупую на содержание казенную комнату, наполняя её каким-то неземным сиянием. Такой свет, верно, служил источником силы и стойкости всех мучеников и исповедников веры Христовой. Как же хотелось впустить этот свет внутрь своего естества и сохранить навсегда! И поэтому я с неподдельным вниманием вчитывался в каждое слово подвижника.

Вот выдержки одного из допросов следственного дела отца Николая Дворицкого:

«ВОПРОС: Следствие располагает данными, что вы являлись участником контрреволюционной группы и систематически проводили автисоветскую агитацию, дайте свои показания по существу этого вопроса?

ОТВЕТ: Участником контрреволюционной группы я никогда не был и тем более не состоял руководителем таковой, так как уже более трёх лет не занимал должности священника и жил в одиночестве, удаляясь от всякой деятельности.

ВОПРОС: Вы говорите неправду, вы на следствии сами говорите автисоветскую агитацию, в частности по отношению новой Конституции?

ОТВЕТ: По отношению к новой сталинской Конституции я указал только, что одним из его пунктов отвергнуто всякое стеснение религиозных обрядов. Как проводится это положение Конституции, по моему мнению, неправильно, так как за арестом органами НКВД священников церкви сами уже по себе упраздняются и лишаются тем самым своего религиозного значения. Эти показания на поставленные вопросы я писал сам лично, что удостоверяю своею подписью. Дворицкий Н.В.

ВОПРОС: Следствие располагает данными, что вы имели книгу с контрреволюционным содержанием под названием «Протоколы сионских мудрецов» автора Нилуса, которой и пользовались в своей контрреволюционной деятельности?

ОТВЕТ: Книгу Нилуса «Сионские протоколы» в собственном своем распоряжении не имел, но читал её в молодые годы, пользоваться же ею в контрреволюционных целях я как священник не мог, потому что священники в своей священнической деятельности должны руководствоваться единственно Священным Писанием, или что то же, Библиею.

ВОПРОС: Вы говорите ложь, книга была издана в 1916 году, с этих же лет вы работали священником в Дновском р-не, и следствие требует дать показания от кого получили и кому передавали, и кому вы её читали?

ОТВЕТ: В каком бы году она ни была издана, но я ею не руководствовался в своей священнической деятельности, собственностью моею она не была, и от кого я её брал, не помню, и поэтому ничего сказать не могу. Дворицкий Н.В.».

Стоп! Тут моя память заставила меня сделать остановку. Прозвучало имя Сергей Александрович Нилус. Я конечно же читал «Протоколы сионских мудрецов» и другие его книги: «На берегу Божией реки». «Великое в малом», «Близ есть, при дверех», «Сила Божия и немощь человеческая» и т.д. Скорее даже зачитывался его историями о русском старчестве, Оптиной пустыни, православных подвижниках. С интересом знакомился с его достойной удивления жизнью...

Сергей Александрович Нилус родился 25 августа (6 сентября) 1862 года в селе Крутец Александровского уезда Владимирской губернии. Предки по линии отца, Александра Петровича, крупного орловского помещика, титулярного советника, восходят к Иоганну Леонарду Нилусу (в 1735-1742 годы заведующий аптекой Адмиралтейства в Кронштадте). По матери, Наталии Дмитриевне, урожденной Карповой, – потомок князей Скуратовых. Окончил третью Московскую гимназию (1877-1882 годы) и сразу же поступил на юридический факультет Московского университета. По окончании Университета (1886) служил кандидатом на судебной должности. Вскоре оставил службу, занялся собственным хозяйством в имении Золоторёво Мценского уезда, Орловской губернии (1888-1905). В те же годы продолжительное время жил заграницей…

В конце 1890-х годов происходит перелом в мировоззрении Нилуса, и он осознает себя «и верующим, и православным». Встречи с наиболее значительными деятелями Православной Церкви (в частности, с протоиереем Иоанном Кронштадтским) пробудили в Нилусе желание защитить печатным словом устои Самодержавия и Православия в России…

В 1906 году Нилус женился на бывшей камер-фрейлине императрицы Марии Феодоровны, Елене Александровне Озеровой, предполагая принять священство и сделаться сельским пастырем на Волыни. По свидетельству современника, брак этот «не имел под собою никакой плотской основы, и явился закреплением их многолетней дружбы, установившейся на почве общей глубокой религиозности». Но сбыться этому не было суждено, Нилус с женой покинул Петербург, и начался период его пожизненных скитаний. После недолгого пребывания в Николо-Бабаевском монастыре на Волге и на Валдае (там написано «Сказание о чудотворной иконе Божией Матери Ея Иверского явления и о чудотворной Ея иконе Иверской…»), писатель поселился в Козельской Оптиной Пустыни (1907-1912).

Рукописи Оптинского архива и записи бесед с насельниками обители определили содержание большинства последующих книг С.А. Нилуса: «Жатва жизни. Пшеница и плевелы», «Звезды пустыни. Житие святого преподобного отца нашего Онуфрия Великого» и др.

В произведениях Нилуса было опубликовано много личных и монастырских материалов (неизвестных широкому читателю), подробно живописующих подвиги благочестия, аскетизм, мистику, эсхатологизм, присущие русскому Православию XIX – начала XX веков. 

Предчувствие разрушения Самодержавной России и последующей кончины мира – общий фон большинства произведений Нилуса. В центре повествования – любовно выписанные им образы праведников Святой Руси из числа «не подклонивших выи Ваалу». В художественных обработках иноческих автобиографий Нилус органично использует просторечие рассказчика, раскрывает его психологический тип, сохраняя при этом благоговейную дистанцию…

Вот фрагмент письма от 5 июля 1908 года с отзывами отца Иоанна Кронштадтского о Нилусе и его сочинениях:

«Встаю и говорю: «Батюшка! что благословите написать С.А. и Е.А. Н.? (Нилусам, И.И.)» – «Передай, что я их крепко люблю. Хорошо Нилус пишет, я с великим удовольствием прочитал его сочинения. Его сочинения чистый алмаз». – «Батюшка, ведь они оба очень хорошие, религиозные и гостеприимные». А батюшка говорит: «От хорошего дерева хорошие и плоды». «Батюшка, – говорю, – благословите их!». Он снял шляпу, перекрестился и говорит: «Бог их благословит». Да я еще ему говорю, что С.А. еще три тетради написал и будет издавать. «Скажи, скорее бы издавал да мне прислал прочитать».

Видно, дорогой батюшка не думает долго жить. Глядя на него, думается, как и чем живет – такой худенький, слабенький.

Простите. Остаюсь любящая Вас Глафира Лобовикова».

И еще одно воспоминание о Нилусе близкого ему человека:

«Батюшка отец Иоанн лично знал и любил супругу С.А. Нилуса. Когда он их встретил на Волге после их свадьбы, он поклонился ей и сказал: «Благодарю тебя, что ты за него вышла замуж». Это был, кажется, единственный человек, который её поблагодарил. Остальные так злобно относились, так глумились над ними и их браком, что им нельзя было оставаться в Петербурге. Про него говорили, что он безнравственный проходимец, который на ней женился, чтобы пробраться во дворец, а про неё, что она на старости с ума сошла. Оба были жертвами таких страшных и злобных клевет. Даже родственники не бывали у них в доме. Одна я постоянно у них гостила и спорила со всеми остальными, стараясь их защитить. Сколько я огорчалась и скорбела, когда их при мне поносили. Ведь я знала, что они не только просто хорошие, но праведные люди.

В доме у них царила прямо благодать Божия, это чувствовалось при входе в дом. Всегда царствовала радость, никто не ссорился. У С.А. Нилуса был пламенный дар любви ко всем и каждому. При мне был случай, когда явился какой-то большевицкий комиссар с нахальным видом осматривать дом. Конечно, шапки не снял и имел вид очень грубый. С.А. повел его по всему дому и завел в церковь, которая помещалась наверху. Долго они оттуда не выходили. Супруга С.А. решила заглянуть туда и увидала большевика, который плачет в объятиях С.А… И у самого С.А. слезы текут… Видно он сумел сказать большевику несколько таких слов, от которых сердце растопилось…

С.А. мне читал то, что он писал. Мы всегда были с ним единомысленны. Если я не могла чего понять умом, то чувствовала сердцем так же, как он. Мы с ним до конца переписывались, и некоторые письма его сохранились у меня. Мне все хочется начать записывать свои воспоминания о нем…

Он был такой яркий человек по пламенности своей души. Он всё время горел любовью к Богу, к святым и к людям. К нему приходили иногда издалека разные люди. Иногда приплетется какая-нибудь старушонка, безобразная на вид, от нее запах неприятный. А С.А. находит для нее самые нежные слова. И это без усилия над собой, а потому, что он полон любви ко всем.

Случалось, что он раздевался и в окно подавал свою одежду нищему. С.А. с супругой при большевиках никогда не голодали, но были бедны. После революции жили прямо чудом Божиим. И чудо это было неизменное. При мне было, что раз нечего было есть. И вдруг приходит неизвестная женщина и приносит огромную миску вареников и сметаны. Оказывается, что ей кто-то во сне приснился и строго приказал сделать вареники и их нам принести… В этот день буквально нечего было есть.

Чудо повторялось в разных видах тысячекратно, по вере моих стариков.

А вера у них была твердая…».

Итак, Николай Васильевич Дворицкий – священник Русской Православной Церкви, подвижник и мученик; и Сергей Александрович Нилус – русский православный писатель, публицист, мистик, также подвижник и отчасти мученик – два пути, две разные жизненные дороги пересеклись в тот момент в казенной комнате архива Псковского УФСБ. Они словно встали в тот момент плечом к плечу перед моими глазами – такие разные, но такие близкие друг другу, ведь именно о подобных им и сказал Сам Спаситель: «Вы – соль земли… Вы – свет мира... Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного». (Мф. 5:13-16).

Это было чудо, это было указание и для меня самого: можно идти к Богу разными дорогами и достигнешь желаемого, если пребудешь твердым и стойким, верным и преданным идеалам нашей отеческой веры и Святой Православной Церкви.

Священник Николай Дворицкий показал пример редкого мужества. Его не сломили ни побои, ни издевательства, ни пытки, не устрашила смерть. «Виновным себя не признал» – сказано в обвинительном заключении по его делу. По постановлению Особой Тройки УНКВД Ленинградской области 19 ноября, на день памяти св. прп. Варлаама Хутынского, отец Николай был расстрелян в застенке Старорусской тюрьмы. Могила его неизвестна. Причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских постановлением Священного Синода Русской Православной Церкви от 6 октября 2003 года.

Сергей Александрович Нилус скончался 1-го января (по ст. стилю) вечером на пороге начинающегося 1929 года. Его супруга Елена Александровна написала племяннице в Париж: «Дорогой мой вчера вечером скончался. Подумай! – когда во многих местах служили всенощную батюшке Серафиму! Всё так скоро случилось: были у обедни, потом завтракали. Перед обедом стало нехорошо. Два припадка прошли благополучно. Он сидел и разговаривал с нашими хозяевами, поиграл с маленьким внуком, т.е. говорил и смеялся. Опять припадок, и после трех сильных вздохов – все было кончено. Лицо чудное. Всю ночь провела с ним… Одна читала Псалтирь, всех просила лечь. Я спокойна, я знаю, как ему хорошо. Он был очень готов. Каждый день говорил про смерть. Благодарю Бога, что умер на моих руках».

Две дороги – одна судьба: быть вместе с Христом в селениях праведных всю грядущую блаженную вечность…

В марте 2000-го года я готовил материал, посвященный подвигу солдат Шестой роты. Закончил его фрагментом из книги Нилуса «На берегу Божьей реки». Это было во время Первой Мировой…

«Одной рабе Божией, умом и сердцем препростой было даровано во сне видение судеб Божиих, сокрытых от разумения премудрых и разумных и открываемых младенцам. Очень скорбела эта раба Божия о тех ужасах войны, которые обрушились на Россию. Было это вскоре после многодневных жестоких боев на австрийской границе… словом, после великой кровавой жертвы, принесенной Россией за грехи свои перед правдой Божией…

И видит она: будто бы стоит на незнакомом месте. Ночь. Небо темное. На земле ни зги не видать. И вдруг разверзлось небо, и в лучезарном блеске ослепительного величия и неизобразимой славы явился на небе пречудный, предивный град Сион, великий город, святой Иерусалим… И от града этого, имевшего славу Божию, увидела она, что спустилась от неба до земли величественная лествица… И вдруг видит она, что откуда-то появись воины: идут они в серых шинелях, с винтовки за плечами, идут один за одним, целое огромное воинство, полки за полками, без числа, без счету, идут к лествице и без всякого труда, как бестелесные, восходят по ней и скрываются в открытых вратах Небесного Иерусалима; загораются на них венцы такой красоты и сияния, что их не только описать, но и вообразить себе не возможно… И долго она стояла, смотрела на них и плакала. А они все шли и возносились по лестнице к небу и сияли своими венцами, как яркие звезды на тверди небесной…».

Сегодня ничего не изменилось: как и прежде поднимаются по той величественной лествице в небо русские воины, павшие на полях брани СВО. Идут они к Небесному Иерусалиму, и встречают их святые Божии, среди которых, верю, и священномученик пресвитер Николай Дворицкий, и русский писатель Сергей Александрович Нилус. Буди, буди!

И еще несколько слов. Не знаю, как уж это случилось, каким чудом Божиим, но в 2005 году Общественная организация «Православный Санкт-Петербург» присудила мне медаль и ежегодную литературную премию имени Сергея Нилуса за серию книг о подвижниках благочестия. Так что с той поры считаю этого замечательного писателя своим небесным покровителем.

-----------------------------------------

Использованные материалы:

1. Материалы следственного дела А-15863, архив УФСБ по Пскову и области.

2. Псковские епархиальные ведомости, 1898, № 21, с. 326.

3. Федор Тютчев. Эти бедные селенья… Стихотворение. 1855 г.

4. Сергей Александрович Нилус Биографическая справка. Роман Багдасаров, при участии Александра Стрижева и Сергея Фомина. Сергий Нилус – Полное собрание сочинений – Том 6.

5. Иван Михайлович Концевич. Пламенная любовь. Сергий Нилус – Полное собрание сочинений – Том 6.

6. Елена Юрьевна Концевич. Сергей Александрович Нилус Краткое жизнеописание. Сергий Нилус – Полное собрание сочинений – Том 6.