Андрей ПЕТРОВ. «ОТРАЗИТЬСЯ В ДРУГОМ И ТАМ НАЙТИ СЕБЯ». «Сокровенное лето» Игоря Иванова

 

Андрей ПЕТРОВ

«ОТРАЗИТЬСЯ В ДРУГОМ И ТАМ НАЙТИ СЕБЯ»

«Сокровенное лето» Игоря Иванова

 

В аннотации к книге Игоря Иванова «Сокровенное лето» говорится: «Эта книга – о молодости, а значит, о любви». И в авторском предисловии читаем: «Основной сюжет молодости – это поиски любви. То есть желание отразиться в другом и там найти себя». И все-таки, как представляется, главное заключено именно в последней фразе «найти себя».

Эта книга в большей степени не о поисках любви, а о поисках самого себя. В основу книги положены дневники автора, поэтому в ней доминирует именно дневниковый способ подачи материала – исповедально-рассудительный, рефлексивный, предельно искренний. В сборнике две повести, четыре рассказа, основной мотив – мотив пути.

В послесловии «Об авторе» прежде всего обращаешь внимание на такие слова писателя: «Огромное счастье – принадлежать чистому и ясному миру Севера, дышать им, мыслить и рассказывать о нем». Действительно, эта книга очень северная по духу, хотя действие в ней не всегда происходит на Севере, однако «чистый и ясный мир Севера» ощущается во всем.

Повесть «Млечный путь» имеет подзаголовок «Дневник одного путешествия». Из экспозиции становится ясно: повествователь находит в пыльной коробке свой дневник, датированный 1985 годом, который сподвиг его на воспоминания о молодости, на воспроизведение деталей предпринятого им тогда путешествия, начатого на велосипеде и продолженного на пароходе и поезде. Вот показательный диалог: « – Куда? – Не знаю. Куда-нибудь. Какая разница. – Значит, ты потерялся? – Может, и так. – Ничего, найдешься...».

Приведем еще некоторые интересные цитаты:

«Тогда я, слишком юный, еще не понял, но, кажется, впервые почувствовал, что нет никаких концов... точнее, так: тебе не дано ничего закончить по собственному хотению. Все концы – они у Бога, и твой тоже. А вот начала – твои... Впрочем, так можно думать, пока молод. На самом деле и начала связываются где-то... в других местах. Может, на небесах»;

«Когда едешь по коренной Руси и взгляду открывается луг или поле – вовсе не обязательно, что рядом будет какое-нибудь поселение. Люди могут быть за холмом, вообще далече. Простору больше, чем людей. Не то на Севере: если едешь через тайгу и видишь пажить или луговину – значит, это околица деревни. Чуть дальше начнется тайга на многие версты. ”Боже мой, как же бедно эти места населены!” – постоянно думал я, городской житель, в ту поездку. <...> Не может наш Север быть Китаем; настоящая свобода требует простора – а народ на Севере, что уж говорить, всегда был свободным. <...> ...если нас останется критически мало, не придут ли сюда другие народы вместо нас? Как будто это сами народы решают, где и как им быть и исчезнуть»;

«Август еще зелен, но листва уже не светится по-юношески, как в июне, и с каждым днем что-то старческое все более рассеивается в сухом воздухе, бессильно на жаре свисает листва, и кое-где вдоль дороги среди сплошной зеленой стены являются предательски пожелтевшие космы берез»;

«Это из прочитанной книги, еще одна цитата. По сути, просто этикетка, их мы к месту и не к месту прикладываем к великому многообразию жизни. Странная привычка моего поколения – живые впечатления мерить истертыми литературными фразами»;

«Забвение – условие счастья. Не оттого ли мы с такой нежностью вспоминаем детство, когда так легко все забывалось? Забвение не только освобождает нас от тяжести в минувшем, но и дает нам пространство свободы в мечтах о неопределенном будущем».

Символика названия повести раскрывается в замечательной пейзажной зарисовке: герой наблюдает, как по курсу парохода, на котором он плыл по Волге, «блистал живой и будто бы совсем рядом Млечный путь», и наступило умиротворение, все встало на свои места в смятенной душе героя: «Я придержал дыхание: было радостно держать в себе и страшно расплескать такую полноту бытия – здесь и сейчас».

В основе сюжетов представленных в книге рассказов – встречи с неординарными, необыкновенными людьми, события, из ряда вон выходящие, провоцирующие героя-повествователя на размышления – ни много ни мало – о сущности бытия. Вот первая и последняя фразы медитационного рассказа «Покачуча»: «Радость дней не приходит сама, её приносит покой»; «Молодой был, глупый. Не знал еще, что возвращений не существует».

А вот образец философствования героя лирического рассказа «Имя моря»: «Нет ни прошлого, ни имен, ни утрат, есть только память – бездонный океан, погружаясь в который, все мельчайшие чувства, мысли и дела обретают свои имена – в тот самый миг, когда переходят границу двух миров. Или не обретают. Только перейти туда со своим прежним именем не дано никому».

Такое умозаключение завершает остросюжетный рассказ «Белая»: «Он говорил о том, что есть в сутках старший час, в котором заключен замысел всего дня. Но если так, есть и другой час, способный поглотить и день, и год, и всю твою спокойную, ровную, как степь, жизнь. Если не настолько уверен в себе, лучше не дать ему захватить тебя бодрствующим – не полуночничать за рулем в такой час. Лучше остановиться на обочине, затвориться в салоне и постараться уснуть».

А в фольклорно-сказовом рассказе «Звездочка» можно обнаружить такие рассуждения: «Правда человеческая, доступная нам, – это острый смертоносный кинжал, обращенный из прошлого в настоящее. Плоть человеческая слишком уязвима, чтобы противостоять такому жестокому оружию, а душа слишком слаба, чтобы не использовать этот дьявольский клинок – иногда даже против самой себя».

Завершает книгу давшая ей название самая объемная повесть «Сокровенное лето», заглавие которой говорит само за себя: описываемым летом с героем совершилось что-то важное, свято хранимое в памяти, таинственное, пронзительное. Во вступлении говорится о неслучайности, неизбежности встречи с удивительными женщинами, которых Бог создал не для любви, а для чего-то иного: «От них исходит безвидный свет, и это сияние суть невыразимый покой». Герою повести довелось обрести и потерять именно такую женщину, при этом на его долю выпадают довольно жестокие испытания. Получилось притчеобразное повествование о Жизни и Смерти, о Добре и Зле, о Верности и Предательстве.

И в этой повести, конечно же, не обошлось без философствования, вот образец: «...Ты думаешь, что память – это ворота, через которые можно беззаботно входить и выходить, когда захочешь. Но на самом деле память – это зеркало. Пройдя через него, таким, как был прежде, уже не выйти. Сначала с людей, которых ты встречал, как шелуха, слетают случайные черты. Потом постигаешь смысл событий и выясняется: то, что ты видел, было совсем не так, чем тебе казалось. И, наконец, понимаешь, что и ты сам был совсем не тем, кем себя мыслил долгие годы».