Анатолий СТАТЕЙНОВ. РУССКОЕ СЕРДЦЕ. К 40-летию памяти Василия Шукшина

Анатолий СТАТЕЙНОВ

РУССКОЕ СЕРДЦЕ

К 40-летию памяти Василия Шукшина

 

Василий Макарович Шукшин умер 2 октября 1974 года. Точно известно, это случилось в каюте теплохода «Дунай», в которой он жил один. Режиссер всё-таки, начальник. Потом ходили в слухи, что его убили. Подсыпали в кофе, которое писатель очень любил, сильно тонизирующее средство. Сердце Шукшина было слабым, изношенным, изболевшим, не выдержало толчка, и остановилось. Говорят, «одарить» Василия Макаровича ядом мог кто-то из близких и знакомых ему людей. Другие к нему в тот момент доступ не имели. Кто-то хорошо знал шаткое здоровье гения и всё заранее рассчитал. Люди эти, очевидно, были объединены, уж слишком слаженно и привычно действовали.

Гении наивны и доверчивы. У нации нет привычки вмешиваться в их личную жизнь, а стоило бы… Один Шукшин стоит больше, чем хорошо вооружённая армия. Его книги родили сотни, если не тысячи русских поэтов и писателей. Его рассказы и киноповести – это вулканической силы пробуждение отечественной культуры. Одухотворенность деревни и города, которая за годы хрущёвской «оттепели» была сведена почти к нулю. А как он поднял авторитет русского языка! Его переводили во всём мире и во всём мире удивлялись божественной образности нашего слова. Шукшина нужно было ценить, беречь, пылинки сдувать, у нас не получилось. Зато у тех, кто заставил его замолчать, всё сложилось как на аптекарских весах.

Слухи о его насильственной смерти живы, они и сейчас гуляют среди тех, кто близок к литературе. В писательской среде России нет человека, который бы об этих намёках не знал. Не думаю, что в слухах всё правильно. Злые были и остались злыми, их не перевоспитать, созидателями они не станут. Но может Шукшина позвало время, разобравшись, что рождённый им гений слишком рано стал проповедовать волю. А уж чьими руками его забрать и каким способом – решение Высшего Неба. Нет, нет, не подумайте, Небо не стало на сторону убийц. Им ещё воздастся, а может и уже получили своё. Но Создатель почему-то не ударил руку, насыпавшую Шукшину яд?

В расцвете творческих сил ушёл человек, которому мать с дыханием подарила Талант. Василий Макарович не сказал и половины, что мог. Видел он, что не способны разглядеть мы, простые смертные. И знал много, и в будущее заглянуть был способен.

Шукшин пытался вернуть сознание России на отеческие истины, пытался повернуть молодёжь к правдивой истории – не дали. Он первым вслух заговорил о воле на Руси – не досказал, не дописал, не доиграл свои роли в кино. Не успел сделать стремление народа к воле взрывом. А мог бы. Для этого его и послали на Землю. Но кто-то увидел возможности Шукшина и хорошо разобрался в том, что он делает. Зачем лукавым правда? Отсюда и появилось решение заставить его замолчать. У палачей и на этот раз получилось.

В последнее время многое складывается странно и страшно. Только загорелась звезда талантливого человека, её стараются потушить лукавые. Вспомним Пушкина, Рубцова, Шукшина, Петухова, Чивилихина. Уверен, места, вспомнить всех талантливых, рано-рано ушедших не по своему сроку, в газете не хватит. Но наших светочей убивали и продолжают убивать. У Рубцова даже сына убили, ничего от поэта не осталось и никого. Кроме стихов. Вот их-то враги Отечества не смогут вышелушить из нас никогда.

Василий Макарович родился на Алтае в селе Сростки. Уютном таком селе на берегу Катуни. Само село у подножья большой горы Пикет. Теперь там памятник Василию Макаровичу. На памятнике надпись: от русских людей… Смелая эпитафия, особенно в наше время.

В своё время жила легенда, что Алтай и есть то самое Белогорье, с которого начинается Русь. Вернее в древности когда-то появилось Белогорье. И ошибки тут нет. По всей Сибири тысячи лет жили наши прадеды – скифы. Белогорье – это их мифы и легенды. Они остались в нашем сознании. Посмотрите, сколько сегодня издаётся книг о скифах. Одни правду возвращают, другие снова и снова путают её.

О Белогорье говорили, да и ещё говорят, как о духовном чистилище. В нём выходит из человека всё плохое и рождаются добро, нравственность и совесть, основные категории души человека. Эти зарубки не самовосхваление. Русь – мать всех народов земли. Однако правда эта в истории умело спрятана злыми.

Так и шло из тысячелетия в тысячелетие: русские не продадут, не обманут, не выдадут. Светлым мы были народом. Заморские гости удивлялись не только красоте, но и верности наших жён. Пожимали от непонимания плечами: почему русские не вешают на свои двери замков, а сундуки с драгоценностями у них никогда не заперты.

– Разве они не боятся воров? – качали головами пришлые. – Неужели у русских действительно нет воров?

Они и удивлялись, и не верили, что русские искренне делятся с чужим человеком хлебом и солью. Пытались найти в этом корысть, когда не получалось, выдумывали её. Такое впечатление, что эти люди имеют только чёрную краску. Сами в неё измазались и нас наградили заразой. Сами умирают чёрными и хотят, чтобы мы такими же уходили к Богу. Но эти усилия временны и немощны. Русь не победить. Ничего, что они сегодня на наших могилах пляшут и кривляются. Завтра они уйдут в полное забвение, а правда останется. Если мы ей поможем остаться.

Бабка моя, покойница, Феодосья (Фатима) Романовна, светлая и мудрая личность, считалась в деревне знахаркой и предсказательницей. В крови у неё была чистая чеченская кровь. Но бабка приняла православие, считая, что нельзя быть в деревне белой вороной. Зная два писания и устно знакомая с Ведами, утверждала ещё до Отечественной войны, что с Запада сила пойдёт, это ещё не беда, а вот как с Востока двинет – то настоящая беда. На деревню останется по два-три человека, а на город – один. Но это будут русские. У меня нет оснований не верить родной бабушке. Потому на всякие потуги унизить Русь, добить её, смотрю с улыбкой – не получится. Хотя вспомнишь смерть Шукшина, Талькова, Чивилихина, Петухова, так и хочется закричать: что же вы делаете, лучших людей отправляете на тот свет!

Но история есть история. Пришли лихие люди, а с ними лихие времена: и воспитывать нас стали по-другому. Народ изменился не в лучшую сторону. Теперь мы почти как все… Но рождались и рождаются неугасаемые звёздочки, которые должны вновь согреть и вдохновить нацию. Один из них Василий Макарович.

Небесной высота талант, та самая свечечка, чей огонёк виден даже в глубине холодного моря. Его не тушат ни снег, ни ветер, ни хула чёрных людей. Нехорошего о Шукшине писали много, пытались пробовать выдавить его из нашей памяти, не получилось. Жило и живёт творчество Шукшина. Василий Макарович писал максимум десять лет. Но и за это время успел показать нам нас самих, наши возможности и светлую сторону наших прошлых дел. Так ярко, так мудро, что его повести становились сразу же в душах читателей неугасимым порывом к лучшему…

Только не смирились недруги и завистники. Нет-нет, кто-то из них вновь пихнет острым шилом в его имя. Словно хотят пропороть в этом гигантском полотне большую дыру, чтобы утопить Шукшина в Лете. Но что такое река, пусть даже и Забвения, против океана гениальности? Не тратьте время, чёрные люди, не утонул Шукшин в нашем беспамятстве и уже не утонет никогда. Забвение в памяти потомков, это для нас с вами, не для него. Спрячьте свои ножи, они бессильны против гения. Всего десять лет писал он книги, а как показал характеры, души своих героев. На страницах книг Шукшина вновь родилась Великая Русь.

В год смерти Василия Макаровича я работал ветеринарным фельдшером в своей Татьяновке. Всё свободное время сидел за столом и писал. Меня публиковала районная газета, и знал районный читатель. Зато сам я много читал книг, журналов, газет. Как сейчас помню в «Литературной газете» некролог о Шукшине. Однако сам я в то время только слышал о писателе Василии Макаровиче Шукшине, видел его фильмы, но не знал книг. Не знал ни о каких подтекстах в его жизни.

Деньги в кармане позвякивали, советская власть правила, я бы с радостью купил что-нибудь из Шукшина. И тысячи, тысячи других советских людей поступили бы также, но книг было не достать. Раскупали. Хотя и печатали его много, тиражи-то выходили миллионные, по нынешним временам такого не встретишь. Но ведь их не хватало. В Татьяновской библиотеке была только его сказка «До третьих петухов». Тоненькая такая книжечка в мягкой обложке. Зачитали её быстро, остались мы совсем без Шукшина.

А фильмы, пожалуйста, хоть сейчас перечислю наизусть; «Живёт такой парень», «Калина красная», «Печки-лавочки», «Ваш сын и брат», «Странные люди»… В нашу маленькую деревню привозили фильмы уже достаточно истёртые, местами порванные и потому с пропусками, но мы их смотрели и смотрели. Частенько в зале плакали, особенно если шла «Калина красная». Периодически доставал свой носовой платок и я.

Шукшин знал потаённые струны души русского, ведал, как тронуть их и разбудить доброе. У него получалось достучаться до сознания. Пусть и не сразу, а через десятки лет после его смерти начинаем понимать, что он хотел сказать. Его Иван Дурак из сказки «До третьих петухов» – разве не мы с вами? Куда послали, туда и безумно идём. За справкой так за справкой, в пивнушку так в пивнушку. Дорога ли это в рай или наоборот – в пекло, даже не подумаем. Послали, значит, нужно идти. И монахи, что в этой сказке пустили чертей в монастырь, разве не мы с вами?

Что сказали, то и едим, детей своих травим химическими китайскими яблоками, химической, специально для России выращенной, свининой. Только на одних антибиотиках и разных «удобрениях» кормят на западе свиней специально для России. Едим, запиваем отравленной водкой. Шукшин ждёт, что когда-нибудь проснёмся. Ведь того атамана с саблей, который спасал Дурака, у нас уже нет и не будет. Надо самим научиться думать о себе. Пора бы уж. А вот сколько уже лет не получается.

Первую книжку Василия Макаровича я купил в Иркутске, в тамошнем университете, это было, если не ошибаюсь, в 1976 году. Прочитал и ахнул: как точно Шукшин рисовал деревню. Какие живые у него люди, простые и понятные. Их и сейчас встретишь в Овсянке Астафьева, посёлке Манском рядом с Овсянкой, где живёт волшебный словотворец Толя Буйлов, моей Татьяновке, Сростках Шукшина… Мне кажется, книги Шукшина теплее и гостеприимнее, чем кинофильмы. Они как дом отца и матери, в котором нас всегда с радостью ждут. Но он тратил и тратил уйму времени на кинофильмы, хорошие, интересные, думающие. Хотел делать их ещё лучше. В итоге Василий Макарович не написал такую же уйму бесценных своих книг. Это тоже философская кутерьма гениев, тратить свои силы не по назначению…

Василию Макаровичу было предназначено стать для Руси не пророком и провидцем, а твердью, которая должна поддержать Русь в минуту её самого страшного обольщения. Скорее всего, он этой твердью уже стал. И чем больше проживёт Русь, тем значимее для неё будет Шукшин. Хотя ведическая философия утверждает, что ничего не разрушаемого в мире нет, хочется верить, что такая твердыня как Шукшин проживет ещё тысячелетия…

Потом в Красноярском книжном издательстве вышла его книга «Калина красная», тираж 90 тысяч экземпляров. По «Калине Красной» я с Василием Макарычем и познакомился уже более основательно.

Сегодня, когда прошло столько лет после его смерти, можно смело утверждать, что он относится к той десятке великих писателей двадцатого века, которая оставила своё творчество великому народу на века: Шолохов, Есенин, Рубцов, Шукшин, Астафьев, Распутин, поэт Юрий Кузнецов, Василий Белов, Твардовский. Их судьбы и дела так замешены в культуру русской словесности, что останутся с нами навсегда. Да не только с нами, со всем миром. Найдите мне крупную библиотеку мира, которая бы не имели Шукшина, Астафьева. Есенина?..

В предисловии к одной из книг Шукшина, изданной в Красноярске, умные редакторы поставили эпиграфом его замечательные слова:

«Русский народ за свою историю отобрал, сохранил, возвёл в степень уважения человеческие качества, которые не подлежат пересмотру: честность, трудолюбие, совестливость, доброту…. Мы из всех исторических катастроф вынесли и сохранили в чистоте великий русский язык, он передан нам нашими дедами и отцами.

Уверуй, что все было не зря: наши песни, наши сказки, наши неимоверной тяжести победы, наше страдание – не отдавай всего этого за понюх табаку. Мы умели жить, помни это».

 Мне всегда казалось, что Шукшин знал, зачем он послан на землю. Особенно чётко и явственно он озвучивал это в последние годы своей жизни. Слова этого эпиграфа взяты из писем Шукшина в издательство «Молодая гвардия». Сегодня они звучат как завещание гения.

Герои его повестей – люди со сложными судьбами. Не всегда их души белы, а поступки святы. Однако они стремятся к добру. Настойчиво сеют братолюбие и способны умереть за него. Они всегда готовы отдать своё тепло тому, кто остро в нём нуждается. Некоторые критики писали, что герои Шукшина сомнительных достоинств. Они подняты со дна общества и очищены писателем для больших дел искусственно. В жизни ещё никто со дна не поднялся. Дно было и остаётся дном, а Небо – Небом. И со дна взлететь моментально в Небо, как у героев Шукшина, ни у кого не получится.

Но это у других не получится, а у русских всё вспыхивает как свечечка в храме. Вспомним Отечественную войну 1812 года? За счёт чего победили? – Духа и идеи! А не духом ли единым обороняли Севастополь, спасли государство во время русско-японской войны?

На одном духе выстояли в войне 1941-1945 годов? А что нам ещё предстоит вынести, без горьких слез и не напишешь. За двадцать лет правители вампиры высосали из лучшей в мире страны все соки… Готовят они нам в ближайшем будущем большой праздничек. С кровью и слезами. Но уверен, выстоим. Так и бабушка моя, Феодосья Романовна, предсказывала.

Кругозор самого Шукшина формировался вместе с его книгами, кинофильмами, новыми задумками. Именно последние годы многое открыли ему в правде об истории России. Он узнал столько нового, что ужаснулся правде. Он закричал о воле, когда понял, что народ давно уже в самом настоящем плену. Нация ещё не понимает, что её настойчиво ведут к угасанию. Из года в год, из десятилетия в десятилетие. Ведут на жестком повадке оглупления и одурманивания, которое как в насмешку назвали светлым будущим. Шукшин догадался, что будущее у народа отнято, его ведут в пропасть.

О чем бы ни писал Шукшин, как и любой писатель, он всегда пишет о себе. Повести Шукшина во многом автобиографичны. «Там вдали» начинается с биографии главного героя Петра Ивлева. «Он осиротел в один год сразу, когда не исполнилось и четырёх лет». Шукшин также осиротел в четыре года, у него расстреляли отца. Якобы за помощь тем, кто был недоволен Советской властью. Но Шукшин прекрасно понимал, что власть двадцатых (Троцкий и камарилья) и власть семидесятых – это день и ночь. Он не боролся с Советской властью; власть, хоть и во многом условно, была народной, а он служил своему народу.

Шукшин хорошо и подробно расписывал героев криминального мира, потому что не с чужих слов знал, что такое тюрьма и как туда попадают за дурость. Все главные герои списаны Шукшиным с самого себя.

Повторимся, Шукшин не боролся с Советской властью и не считал себя обиженным ею. Хотя он жил не в тех условиях, в каких сибаритствовали Евтушенко, Вознесенский, Юлиан Семенов или братья Стругацкие. Они всю Европу объехали за счёт советского народа, при этом изо всех сил критиковали Отечество, за что им неплохо платили. Как-то Иосиф Бродский, писал, что Вознесенский – фальшивый авангардист. С Бродским я соглашусь. Но жил Вознесенский как самый великий гений. Шукшин же всегда остро нуждался.

Евтушенко в то время издавался во многих странах Европы и много говорил в России о своей значимости, непостижимости, непогрешимости. О своём исключительном таланте и популярности. Вот, дескать, вас баранов не печатают, а я везде нарасхват. Рассказывал обывателям, какую он ест колбасу на Западе, и какая она вкусная. Позже выяснилось, что деньги на издания евтушенковских книг за рубежом давал Юрий Владимирович Андропов. Деньги эти были из государственной казны, заработанные советским народом. Но Юрий Владимирович уже тогда формировал будущую пятую колонну разрушителей Советского Союза, Евгений Евтушенко был одним из членов этой колонны. Вот его и поощряли изданиями.

Кому был нужен Евтушенко за рубежом, кроме себя самого? Говорят, он объехал 80 стран. Почему бы и не покутить за государственный счёт. Давайте деньги, он ещё по восьмидесяти пронесётся.

Посмотрите, только дунул ветер времени и сразу унёс за наши деньги созданную шелуху шумихи вокруг имён этих поэтов. А под шелухой никаких зёрен. Их труды в большинстве своём умирают сразу после выхода в свет. Своих авторов они никогда не переживут. Ну да бог с ними, с шумными поэтами. Разговор о настоящем словотворце.

Василий Макарович Шукшин легко и просто без чьей-либо помощи эту проверку временем прошёл. Его читали, читают и будут читать. Нет в мире серьёзного университета с филологическим уклоном, где бы ни были произведения Шукшина.

Строка Шукшина отличается от астафьевской, носовской, беловской. Она без долгих рассуждений и вычурности, на первый взгляд проста, понятна, в чём-то даже наивна. Но давайте вспомним смерть Егора Прокудина в «Калине красной». «У Егора из-под прикрытых век по темени сползла слезинка, подражала, повиснув у уха, и сорвалась, и упала в траву. Егор умер.

И лежал он, русский крестьянин, в родной степи, вблизи от дома… Лежал, приникнув щекой к земле, как будто слушал что-то такое, одному ему слышное».

Эти слова – фон для истины, которую Шукшин ведает читателю. Мало их теперь на Руси настоящих мужиков-то. Потому что настоящие мужики – это и есть Русь. Вот её-то, Руси, как раз мало и осталось. Что слышал Егор Прокудин в этот последний миг жизни на земле – Русь! Святую нашу землю. А разве сам Егор Прокудин не святой? Человек вдруг прозрел, увидел, что его все эти годы вели по земле как бы с повязкой на глазах. Что его тюрьма и сроки – это воля злых людей, а не стечение обстоятельств. Он откинул свою прежнюю слепоту и захотел идти сам. Убили…

 Он отказался от чёрного прошлого ради любимой женщины. А женщина эта и есть Русь. Наши с вами матери, жены и дочки, которых мы теперь безропотно отдаём на поругание. Читайте внимательно, увидите, что хотел и что успел сказать Шукшин.

Ради светлого будущего, в которое он твёрдо решил идти, умер Егор Прокудин. Его кровь смочила землю, и она станет плодородней. Значит, народ будет – талантливей, мудрее. Нас делает такими Шукшин.

За каждой строчкой шукшинских повестей таинственный свет, который гадать да разгадывать. Философия божественного определения святости Отечества. И всё это написано за десять лет! За миг. Разве случается такое без Бога.

Когда в нашем издательстве делали фотоальбом о Шукшине, нельзя было прикоснуться к книге без слёз. На каждой фотографии его глаза. Говорят больше, чем все его фильмы и книге. Каждая фотография как икона, держи на ладонях и молись…

Две тысячи лет назад имя славянского Бога было Род. Его у нас забрали и подарили Христа. Но остались в языке слова от Рода – родственник, родня, родной, сродный (сородный). Василий Макарович всем нам, россиянам, родной человек. Тувинцам и якутам, русским и татарам, бурятам и эвенкам.

Поклонимся же гению, он сражался за Родину. Он погиб за неё от удара коварных. Они всегда бьют исподтишка и сзади. Но книги его с нами, они остались. Значит, и тепло его сердца, мысли его и мечты тоже с нами.

Пойдём же, братья, в храм и затеплим свечу Василию Макарычу. Пусть и дальше Небо рождает гениев на нашей земле. И как предвестник будущего света выше и выше поднимается невидимое знамя будущего, на котором крупными буквами написано самое сладкое для Шукшина слово – РУСЬ.