Елена СУДАРЕВА 
Елена СУДАРЕВА
БЕЗДНА РАЗРУШЕНИЯ
О повести Лескова «Соборяне»
Есть в русской литературе современнейшее произведение Николая Семеновича Лескова «Соборяне». Начало его напечатано было в 1867 году под названием «Чающие движения воды. Романтические хроники». Беря эту книгу в руки, думаешь: ну, конечно, в ней всё только о жизни церкви, об истории... О чём же ещё? Но начинаешь читать и с удивлением понимаешь, что повесть-то эта о нас, о нашей сегодняшней мятущейся жизни! – А потом чуть не на каждой странице хватаешься за карандаш, чтобы сделать пометку, боясь упустить хоть одно слово.
Зеркало наших сегодняшних духовных хворей – вот, что такое «Соборяне». Истоки их корней и новой разросшейся кроны. И не перестаёшь поражаться, как давно проявились все признаки духовной болезни страны, и как глухо было общество ко всем призывам её лечить.
Будто сегодня произносит свой неутешительный диагноз протопоп собора Туберозов в уездном Старгороде: «…у нас в необходимость просвещённого человека вменяется безверие, издёвка над родиной, в оценке людей, небрежение о святыне семейных уз, неразборчивость… кто же теперь “маньяк”? Я ли, что, яснее видя сие, беспокоюсь, или те, кому всё это ясно и понятно, но которые смотрят на всё спустя рукава: лишь бы-де по наш век стало, а там хоть всё пропади!»[1]
Повесть Лескова "Соборяне" обнажает путь, которым шла Россия в ХIХ веке к катастрофе начала ХХ-го, – как вползал червь разрушения в самую сердцевину огромной страны и начинал разъедать её изнутри.
Не от фанатиков революции исходит в художественном мире Лескова главная угроза, а от людей без идеалов и принципов, типа Термосесова, авантюриста из Петербурга: «Хотя это и может показаться странным, но позволительно сказать, что в Термосесове была даже своего рода незлобивость, смешанная с бесконечною нравственною неряшливостию нахала и небрежительностию ко всем людям и ко всяким мнениям. Он словно раз навсегда порешил себе, что совесть, честь, любовь, почтение и вообще так называемые возвышенные чувства – всё это вздор, гиль, чепуха, выдуманная философами, литераторами и другими сумасшедшими фантазерами».
Именно в этом персонаже заключен сгусток энергии распада, действие которой Лесков пытается проследить в своей повести.
Безбоязненно и самоуверенно Термосесов провозглашает собственное кредо подрывателя всех нравственных устоев общества: «…бросьте школы, они вредны; народ, обучаясь грамоте, станет святые книги читать. Вы думаете, грамотность к разрушающим элементам относится? Нет-с. Она идет к созидающим, а нам надо прежде всего разрушить».
Но процесс разрушения требует безусловной ненависти к тому, что уничтожается. Значит – прежде всего – ненависти к своему отечеству. Ведь оно-то и есть та духовная и физическая среда, которая всё держит и всё скрепляет. Ненависть же эта в повести Лескова обильно взращивается в людях день за днём. А почва для неё к несчастью, находится даже в женских сердцах.
Вот – новая русская женщина во всём своем жалком отщепенстве – «нигилиствующая» акцизница Бизюкина беседует с Термосесовым:
«Польки – другое дело, – заговорила акцизница. – Почему другое? – Они любят своё отечество, а мы своё ненавидим».
Эта "новая ненавидящая" женщина из Старгорода податлива как глина и готова принять любые идеи петербургского духовного искусителя.
«У полек, стало быть, враги – все враги самостоятельности Польши, а ваши враги – все русские патриоты», – поучает её Термосесов. На что Бизюкина убеждённо отвечает: «Это правда».
Безошибочно находит Термосесов благоприятную почву – нужных людей – для своих разрушительных целей. Срабатывает его расчёт и с Бизюкиной, ведь к злейшим своим врагам новомодная провинциалка относит священнослужителей старогородского собора – протопопа Туберозова и дьякона Ахиллу, – как главных охранителей духовных основ.
Именно православная церковь, со всем её трудным земным нестроением, становится главной преградой на пути окончательного духовного растления России, к чему устремляют все свои силы Термосесов и ему подобные.
Настоятель собора в Старгороде, протопоп Туберозов, с болью проницает, как сжимается кольцо враждебных сил вокруг его отечества. И он решается на последний шаг – на подвижничество и страдания, – за которыми последует его скорая кончина.
Перед всеми собравшимися в храме – чиновными и простыми прихожанами – священник читает свою огненную проповедь. Без страха, подняв крест Христов, он обличает холодные равнодушные сердца, из которых исходит лишь «наёмничья молитва».
Прожигающими душу словами заканчивает протопоп свою последнюю проповедь: «…да соблюдется до века Русь, ей же благодеял еси!.. не положи ее, Творче и Содетелю! в посмеяние народам чужим, ради лукавства слуг ее злосовестливых и недоброслужащих».
О, как верно разрушитель Термосесов выбрал направление удара. «Хлестните-ка по церкви: вот где язва! Ею набольших-то хорошенько пугните!» – наставляет он своего давнего знакомца, безвольного князя Борноволокова, приехавшего с инспекцией из Петербурга в уездный Старгород.
Шантажист Термосесов мёртвой хваткой вцепился в князя и теперь вертит чиновником, как ему вздумается. И летит уже в Петербург донос, состряпанный Термосесовым и подписанный князем.
Не служить больше протопопу Туберозову в храме, а в священнические одежды облекут его уже усопшего, чтобы схоронить по всем канонам древнего обряда.
Но что сломанная жизнь одного протопопа! – Разве это цель?!!
Амбиции Термосесова простираются значительно шире: он жаждет проникнуть в самые высокие государственные структуры и подорвать их изнутри.
«Да, и на кой черт она нам теперь, революция, когда и так без революции дело идёт как нельзя лучше на нашу сторону…» – утверждает он.
Какое циничное победоносное заключение!..
Лесков видит, не может не видеть, что русское общество всё больше поддается силам разрушения, всё больше запутывается в расставленных сетях.
Один за другим уходят в мир иной священнослужители старогородского собора. После всех перенесённых испытаний умирает протопоп Туберозов. Покидает эту бренную землю и дьякон Ахилла – не в силах выдержать расставание со своим духовным отцом. Тихо угасает и священник Захария, успев встретить в храме Светлое Христово Воскресение.
«Старогородской поповке настало время полного обновления», – так заключает автор свою повесть, печальную и светлую, смешную и очень-очень грустную...
И такую поучительную...
[1] Здесь и далее цит. по: Лесков Н. Соборяне. Повести и рассказы. М.: ДАРЪ. 2008.